Луна над Лионеей
Шрифт:
– Уличные беспорядки, да? – предположила Марина, и Настя не стала оспаривать такой вариант. – А потом мне позвонили в номер и попросили спуститься вниз, там привезли для вас посылку…
– Посылку? Привезли?
– Ну да. Такой желтый фургон приехал, и мужчина передал мне этот пакет. Он очень торопился, потому что боялся этих уличных беспорядков. И потом он уехал, а я стояла в холле, и тут меня нашли ваши охранники, и мы побежали сюда… Я даже не успела ничего взять из вещей, только вот ваш ноутбук был со мной. Потому что я не хотела
– Отлично, – пробормотала Настя, едва успев воспринять этот поток информации, но еще не поверив в него. В мире творится черт знает что, дороги забиты зомби, но кто-то считает, что сейчас самое время отправить Насте посылку, и что самое удивительное, экспресс-почта посылку доставляет. Значит, этот мир еще не совсем безнадежен. Можно было, конечно, привести в пример телевидение, которое продолжало безотказно выдавать в эфир хронику всеобщего безумия, но телевидение, по Настиному мнению, было частью адского плана Леонарда, а значит, не шло в счет.
– Вот, – Марина протянула Насте пакет в наклейках и печатях, та едва успела прочитать в графе отправитель «Прага, Чешская республика», как вдруг что-то громыхнуло в другом конце коридора. Настя вздрогнула, потом вспомнила, что на ней столько военной амуниции, что вздрагивать и пугаться всяких звуков просто неприлично. Она положила руку на кобуру с незаряженным пистолетом и двинулась было по коридору, но ее опередил один из охранников Гарджели. Он бросился на звук, но затем остановился, растерянно оглянулся на Настю в ожидании инструкций, только Настя и сама не знала, что ей делать с бредущим по коридору королевским секретарем.
Тот едва передвигал ноги, спотыкался, падал, опять вставал и шел дальше, опираясь на какую-то палку, которая оказалась обломком какого-то древнего лионейского знамени.
И он не просто на нее опирался, он бил ею в пол так, словно хотел пробить его насквозь.
– Они уже здесь, – панически выдохнула Амбер.
5
Это были не они, это был всего лишь он, несчастный королевский секретарь, но и этого оказалось достаточно для краткосрочной паники. Через три минуты Смайли прокричал, что никакого прорыва не было, двери по-прежнему заперты, охрана на местах. Еще через полчаса совместными усилиями они более-менее разобрались, что же именно произошло.
Секретаря к этому времени сумели скрутить и связать, но даже в таком виде он продолжал извиваться и пытался двигаться в сторону лестницы, ведущей на нижние этажи.
– Ну вот, теперь у нас есть пленный, – сказал Бернар, затягивая узлы на ногах секретаря. – Только что с ним делать? И что с ним вообще такое творится?
– Он ведь болел уже несколько дней, – напомнил Смайли.
– Но это казалось обычной простудой, – развел руками Утер. – Он вернулся больным после того, как съездил к родственникам, тут, неподалеку. Какой-то небольшой итальянский город. Он кашлял,
– Инкубационный период, – сказал Смайли. – Что бы это ни было, оно не сразу проявляет себя, оно закрепляется в организме, подчиняет его, а потом…
Королевский секретарь истошно завопил, дернулся, скатился с дивана на пол и пополз в сторону лестницы.
– А потом начинается вот такое, – подвел итог Смайли, приказав охране вернуть секретаря в прежнее положение. – Что-то заставляет его забыть обо всем и подчиниться лишь одной цели, и эта цель – разнести Лионею, пробиться к захороненному наследию демонов.
– Покровский, – вспомнила Настя. – С ним тоже творилось такое. Внутри Артема выросло что-то вроде паутины, опутавшей все его внутренние органы, и Леонард мог воздействовать на эту паутину, усиливая боль и тем самым заставляя Покровского делать все, что угодно.
– Не помню, чтобы Покровский ползал и… орал вот таким нечеловеческим голосом, – поморщился Смайли. – Надо его убрать куда-то, чтобы он не смущал женщин. И меня.
– Вот именно, убрать. Вы тогда убрали Покровского в подземную тюрьму, и там воздействие Леонарда ослабло.
– Покровского это все равно не спасло, – сказал Смайли. – И его… – он посмотрел на секретаря. – И его мы тоже не спасем. Вот ублюдок, – произнес он с некоторым удивлением.
– Кто – ублюдок? – не поняла Настя.
– Леонард. Я до сегодняшнего дня не верил, что он способен на такие вещи. Я думал, это блеф, мыльный пузырь. Мания величия. Свихнувшийся фокусник, который слишком много про себя думает. Таких я встречал много, но этот… Этот играет в серьезную игру.
– Хорошо, что ты наконец это понял. Жаль, что ты понял это так поздно.
– Неважно, когда я это понял. Я все равно не смог бы с ним ничего сделать. Потому что это действительно экстраординарный ублюдок, и чтобы его остановить, нужны экстраординарные меры. Чудо, если хочешь. А я не специалист по чудесам.
– А кто специалист? Кто разбирается в экстраординарных мерах?
– Старая королева. Может быть.
– Но она исчезла.
– Тогда ты.
– Я?
– Ты. Догадайся. Придумай что-нибудь экстраординарное.
– Почему я?
– А кто еще?
– Почему не ты?
– Я всего лишь гном на королевской службе. Я всегда был просто гномом на королевской службе. А ты… Ты кое-чего добилась в этой жизни.
– Иди ты.
– Я серьезно.
– Я тоже.
Настя сердито посмотрела на Смайли, но тот продолжал напутственно кивать своей непропорционально большой головой, призывая Настю сотворить непропорционально большое чудо.
Она пожала плечами и, сопровождаемая Мариной, отправилась звонить Лайману. Это заняло гораздо больше времени, чем она предполагала, и в конце концов Настя подумала, что, может быть, это и есть чудо – дозвониться в президентскую администрацию в разгар мирового кризиса.