Луна с неба
Шрифт:
— У меня тысячи песен в караоке, но среди них всего одна песня Синатры. — Айс щелкнул кнопками ноутбука и взял микрофон: — Ну, поехали.
Мы с Крысой сели на диван. Из колонок полилась музыка, а на экране ноутбука стали появляться слова.
— Я попался в сети черной магии… — запел Айс.
Ничего смешнее я в жизни не слышал. Звезда рэпа Айс не мог попасть ни в одну ноту! Я ржал так, что у меня слезы выступили. Айс так старался, с таким серьезным видом выводил рулады! Мне было его немного жалко, но от этого стало еще смешнее.
Крыса схватила второй микрофон и запела с Айсом дуэтом. Потом я тоже
— Уф! Я сто лет так не смеялся!
— Почему? — спросила Крыса.
— Наверное, потому, что я не чувствую себя счастливым.
— Ты что, никогда не был счастлив, Айс?
— Был. Когда жил с мамой. Она была чудесная женщина, сильная и умная. Она никогда не позволяла мне болтаться на улице. По воскресеньям церковь, по субботам футбол, три раза в неделю бокс. Моим образованием она тоже занималась. Каждые две недели давала мне читать очередную книгу, а потом я должен был написать сочинение о прочитанном и не сделать ни одной ошибки. Когда мне исполнилось четырнадцать, я уже прочел все книги, которые написала Майя Ангелу [15] . Я, помнится, говорил маме: когда-нибудь я стану большим человеком и увезу тебя из этого района. Но когда мне было четырнадцать, у нее нашли рак. Через год она умерла. А я вот живу, как живу. — Айс обвел глазами свою роскошную гостиную. — Эту квартиру я полностью выкуплю, когда поступит в продажу очередной диск. Я купил себе «рейнж-ровер», о котором всегда мечтал. У меня куча побрякушек — золотые цепи, бриллиантовые кольца, часы «Ролекс». Мне они не нужны. Но Миа придает вещам очень большое значение. Она считает, если у тебя есть вещи, ты не пустое место. Странное дело, самое счастливое время в моей жизни было, когда я жил с мамой в районе многоэтажек, это было социальное жилье. Я бы с радостью вернулся туда, если мог бы быть так же счастлив.
15
Майя Ангелу — американская писательница и поэтесса, прославившаяся серией автобиографических романов о жизни чернокожих в США в середине XX в.
Сказав это, Айс опустил голову.
— Не грусти, Айс!
Крыса вскочила и обняла его. Она иногда имеет обыкновение бурно выражать свои чувства.
Айс просветлел:
— Извините, что я тут перед вами разнылся, детишки. Сам не знаю, что на меня нашло.
— Все в порядке, Айс, — успокоил его я.
— Уже поздно. Идите-ка вы готовьтесь ко сну. Я загляну пожелать спокойной ночи, когда вы устроитесь.
Мы пошли в спальню и закрыли за собой дверь.
— Айсу одиноко, — сказала Крыса. — Но теперь мы его друзья, и ему станет веселей.
— Ему и без нас друзей хватает.
— Таких, как мы, у него нет, — уверенно заявила Крыса и удалилась в ванную.
Она вышла оттуда в спортивном костюме и нырнула в постель.
— Все одеты? — Айс постучал в дверь и вошел. — Слушайте, я тут подумал… Завтра начну искать вашего дядю. Пока не знаю как, но я что-нибудь придумаю. Найму частного детектива, если придется.
— Ты к нам слишком добр, Айс, — сказала Крыса.
— Я поступаю правильно,
— Конечно, Айс, — отвечала Крыса. — И я помолилась о тебе — о том, чтобы ты снова стал счастливым.
— Спасибо, Мари-Клэр. Один из самых лучших подарков, которые только можно сделать человеку, — это помолиться за него. Ну ладно, спокойной ночи, дети. Увидимся утром.
Свет погас. Мы с Крысой лежали в мягкой постели, уставясь в потолок.
— Тут уютно, — сказала Крыса. — Но конечно, это не наше логово, сам понимаешь.
— Только не говори мне, что хочешь вернуться в свое треклятое логово!
Крыса натянула на голову одеяло и расхохоталась. Она нарочно меня провоцировала.
Было, наверное, раннее утро, когда мне в глаза ударил свет из гостиной. Я сделал вид, что сплю, и сквозь приоткрытые веки разглядел в дверях силуэт женщины.
— Ты издеваешься?!
— Миа, ты их разбудишь!
Айс закрыл дверь, и снова стало темно. Я вскочил с кровати и растолкал Крысу.
— Что, уже утро?
— Нет, вернулась Миа, и она очень недовольна!
Мы подкрались к двери и приоткрыли маленькую щелку. Миа и Айс сидели на диване.
— Ты рехнулся? Подобрал двух белых малолетних бродяжек и приволок их в дом! Что люди скажут? Что они подумают?! А что, если пронюхают журналисты?
— Я брал их с собой на интервью. Журналистам сказал, что это мои крестники.
— А если люди узнают, что это не так? Айс, ты должен от них избавиться! Они загубят твою карьеру! Все, над чем ты работал! Все, над чем я работала!
— Вот ведь пи-ип! — не выдержала Крыса.
— Тс-с!
— У них в Нью-Йорке дядя. Завтра возьмусь за его поиски.
— Делай что хочешь, но от детей избавься. Вызови полицию, Айс. Я скажу, что нашла их спящими в парке и привела домой. Тогда это хоть не будет смотреться так неприглядно!
— Да плевал я, как это смотрится! Я поступил правильно!
— Я понимаю, ты хотел как лучше, милый. У тебя доброе сердце. Но ты не думаешь о последствиях. Журналисты в это сразу вцепятся!
— И в чем они меня обвинят? В том, что я приютил двух детишек, чтобы им не пришлось спать на улице? Как мне после смерти мамы?
Миа взяла его за руку:
— Они не станут ни в чем тебя обвинять, Айс. Они просто изложат факты, умело подобрав выражения, и ты всю жизнь будешь отмываться от позора. Ты хороший человек, Айс, но какой же ты наивный. Я должна защитить тебя. Надо вызвать полицию. Пусть этих детишек заберут куда следует.
— Только не надо их сейчас будить, — грустно сказал Айс. — Пусть поспят, они устали. Утром я первым делом позвоню в полицию.
— Имей в виду, Айс, если не позвонишь, это сделаю я.
— Да позвоню я. Идем спать.
Я закрыл дверь. Крыса включила ночник и села на постель. Вид у нее был такой же печальный, как у Айса.
— Надо собираться, Боб. Они отправят нас в приют. Мне нельзя в приют.
Уходить из квартиры на улицу было страшно, но другого выхода не оставалось. Без лишних слов мы начали собирать пожитки. Крыса собрала наши вещи из ванной, я убрал телефоны, а потом мы побросали одежду в рюкзаки, стараясь не шуметь.
Крыса написала Айсу прощальную записку и шепотом прочла ее мне: