Лунатик(Случай)
Шрифт:
— Боже милосердый! —вскричал старик и весь затрепетал. Дрожащим голосом произнес он:
— Молодой человек! ты жестоко поступил с слабым стариком!… Злобно приготовил ты душу его к печальной вести!… Безбожно насмеялся ты над сердцем отца!… Страшно отмстил ты на мне вражду свою к моему сыну!… Хитро осушил в груди моей слезы, которые я пролил бы над могилою Аврелия!…
И старик закрыл лицо свое руками.
Слова его неожиданно поразили Поля.
— Не понимаю вас! — произнес он в ответ ему. — Аврелий ваш здесь, вы сейчас
— Увижу! — вскричал старик, выскакивая из коляски, которая, въезжая в ворота кладбища, остановилась. — Увижу! — продолжал он. — Покажи мне его могилу: я разрою ее своими руками и благословлю его союз с землею.
— Куда вы! вскричал Поль, удержав старика, который бросился между рядами памятников и крестов.
— Ваш сын жив, он здесь у Священника этой церкви, продолжал Поль, сжав отца Аврелия в своих объятиях.
С трудом пришел он в себя, и, слабого, освежившего сердце свое слезами, ввели его в дом Священника.
Поль потел вперед предупредить друга своего о приезде его отца. Он нашел в его комнате Лидию и все семейство Священника. Аврелию было гораздо лучше; рана его закрылась. Он сидел довольный, спокойный, счастливый; взоры его были обращены на Лидию, которая что-то рассказывала.
Приход Поля прервал её слова; она отерла слезы, упавшие из небесных глаз её, как роса на розовый листок.
— Мой друг! сказал Поль, сжимая руку Аврелия, я уверен, что приятная неожиданность не повредила тебе, и ты в состоянии будешь встретить гостя, близкого твоему сердцу и нетерпеливо желающего тебя видеть.
— Поль! — произнес Аврелий, смутясь и взглянув на друга испытующими взорами. Не ожидая отца, он вспомнил об Евгении и холодный пот выступил на лице его.
— Близкий твоему сердцу, приехавший из далека, продолжал Поль.
— Не отец ли мой! — вскричал Аврелий. — Где он?…
Добрый старик не вытерпел, услышав голос сына, вбежал в комнату.
Отец и сын упали друг другу в объятие. Пролетел тихий ангел; он видел слезы свидания, видел смущение Лидии и потупленные её очи, видел, как Поль, прислонясь к стене, смотрел на Лидию и глубоко вздохнул. Дружбе или любви принадлежал этот вздох, Поль сам не знал этого.
— Аврелий! — произнес наконец старик, — познакомь меня с твоими хозяевами. Благорасположение к сыну обязывает отца быть признательным. — И он обратился к Священнику и его семейству, и благодарил за данный приют больному его сыну. Взглянув на Лидию, он понял, что и она гостья в этом доме. Её очи были скрыты черными длинными ресницами, голова наклонена, смущение благородно, красота полна души, душа полна красоты.
— Аврелий, — продолжал старик, — я просил тебя познакомить меня со всеми.
— Батюшка! — отвечал Аврелий прерывающимся голосом, — от вас зависит мое счастие!… Лидия, — продолжал он, взяв Лидию за руку, назовите моего отца и своим отцом….
Старик понял слова сына и смущение Лидии, не ожидая ответа
— Я вас увидел, — сказал он, — и благословил выбор Аврелия. — Не откажитесь быть моею дочерью; и мне останется желать, чтоб любовь вата заменила вам прежнее счастие ваше и потерю родителей!…
Из очей Лидии брызнули слезы; в очах старика выступили также слезы. Он обнял сына и невесту его; сложил руки их, поднял глаза к небу и замолк. Сердце его теплилось, душа молилась.
Священник и жена его прослезились также от умиления. Они были стары, были добры и любили смотреть на счастие людей.
Поль как прикованный стоял на том же месте, и не сводил очей с невесты друга своего. Он был молод и пылок; а другой Лидии, другой женщины, такого же точно ангела — нет на свете.
— Святый отец, — сказал старик, — благословите и вы детей моих, да не расторгнет ничто, кроме смерти, союза их!… Обручите их этими двумя кольцами.
Он снял с руки своей два кольца и продолжал:
— Пусть вечное согласие их сотрет на одном из этих колец память о преступлении!…
Старик отер свои слезы и надел кольца на руку Аврелия и Лидии.
Священник облачился. Прочел молитву обручения. Разменял кольца Аврелия и Лидии….
Поль, как преступник, прикованный к стене, опустил очи и тяжко вздохнул, когда раздался поцелуй жениха и невесты.
IX
Как дивен мир, как чуден мир! В мире есть счастие, в мире есть рай, есть ангелы, есть все в мире, когда душа человека светла, а на сердце радость.
Тогда-то дикая пустыня, дремучий лес, темная полночь, обращаются в приют блаженства; тогда-то сердце находит во всем отражения своего счастия: в дремучем лесу звонкую песнь соловья, в пустыне — мирное уединение и голубое небо, в темноте ночи — тишину, во всей природе — согласие с собственными чувствами….
Но если душа утратит радость, а скорбь привьется к сердцу— тогда, все сбрасывает радостную одежду, все стонет, все плачет, небо покрыто тучами, в пустыне воет ветер, в мраке носятся привидения, в дремучем лесу стонет филин, ропщет горлица, злые духи повсюду сеют печаль, поливают нашими слезами, и весь мир поростает тернием и вся жизнь бесплодна!
Скоро радость возвратила совершенно силы Аврелию, и он с отцом своим и с Лидиею отправился в её наследственное поместье в Смоленской губернии.
Едва Лидия вступила в родительский дом, воспоминание возмутило её душу, слезы покатились из глаз; она приклонилась к плечу Аврелия, и они вышли в сад.
Утешения любви так могущественны, ласки так успокаивают чувства, осушают слезы, уносят душу в светлый мир настоящего!
— Обойми меня, Лидия! Еще несколько часов пройдет, и ты будешь моей Лидией! — сказал Аврелий, склонясь на дерновую скамью под густой липою, обнесенною цветником, и сажая Лидию подле себя.