Лунная опера (сборник)
Шрифт:
Директором детского сада «Пять сосен» была не женщина, а мужчина в годах. Лэ Го, которую застукали прямо на диване, директор видел по телевизору на второй день. Однако он ее не признал. Ему было прекрасно известно, в чем Лэ Го ежедневно ходила на работу, но он никогда не видел ее откровенно оголенных рук или ног, поэтому когда он смотрел новостной репортаж, то просто не понял, что это Лэ Го. В этом отношении внешнее иногда загораживает сущность. Директор не принял эту новость близко к сердцу. Ну мало ли где что происходит, казалось, будто его это в принципе касаться не может.
На следующее утро директору позвонили из районного отделения полиции, тон говорившего подразумевал высокий пост и звучал весьма официально. Положив трубку, директор неожиданно для себя не смог вспомнить, как выглядит Лэ Го. Лицо его залилось краской, кровь ударила в голову. Этот ярый блюститель репутации не знал, куда деться от стыда. Словно его в душевой голого увидели ученики и от невозможности спрятаться он чувствовал себя
Но ему позвонили. Видимо, из его курятника все же вылетела и курица.
Курица эта была не просто курицей, она ставила крест на всей его репутации. Директор выдвинул ящик стола. В этом ящике лежали исключительно визитки. Он никогда ими не пользовался, только просматривал от нечего делать, его сердце переполнялось радостью оттого, что повсюду работали его воспитанники. Директор успокоился и вытащил около пяти визитных карточек. Зажав визитки между пальцами, он распределил их веером и, словно при игре в покер, стал обдумывать стратегию, не зная, какую карту вытащить. Перебрав варианты, директор вернул визитки на место. После этого он взял телефон и позвонил напрямую заместителю мэра, Чжан Юаньчао. Поборов стыд, директор стал нести какую-то околесицу, на том конце не выдержали и сказали, что если у почтенного есть просьба, то пусть он излагает ее напрямую. Последняя фраза больно ударила по самолюбию директора, отягощать бывших воспитанников своими проблемами было не в его правилах. Но он намеревался убрать со своего пути кучу куриного помета, желательно быстро и без следов. В конце концов он изложил свою просьбу, которая состояла в том, чтобы из районного полицейского участка прямо сейчас освободили одного человека, директор отчетливо произнес имя и фамилию – Лэ Го. В трубке повисло молчание. Но спустя несколько секунд директор услышал, как Чжан Юаньчао обращается к кому-то еще, отдавая свои распоряжения на счет полицейского участка и Лэ Го. В понедельник, едва наступило утро, директор первым пришел на работу. Сегодня его первостепенной задачей было разобраться с Лэ Го. Как говорится, сложно сохранить репутацию, если всю грязь из дома вынесли напоказ. Сложно. Лэ Го приехала в детский сад на красном велосипеде. Директор, находясь в это время в своем кабинете на втором этаже, сразу же обратил внимание на ее длинные волосы. Такие волосы хорошо бы использовать в рекламах шампуней. Ничего необычного в поведении Лэ Го не появилось, она, как и прежде, казалась серьезной и благовоспитанной. Это хорошо. Лэ Го поставила велосипед. С тунгового дерева на ее плечо упал увядший листок. Лэ Го смахнула его, и в этом ее движении директор углядел изнеможение и огорчение, надлом и тяжкое бремя. Он вздохнул. Вздох его напомнил только что упавший листок, он отражал его намерения и мысли. Во время первого занятия директор решил сходить в бухгалтерию, рядом с которой размещалась группа Лэ Го. В женском коллективе секретов не утаить, да и язык у всех острый, так что в случае чего нужно быть наготове, чтобы разом всех утихомирить. Малейший интерес к произошедшим событиям нужно пресечь на корню, иначе в случае утечки информации разговоров потом хватит на всю оставшуюся жизнь. К этому происшествию нельзя подходить абы как, нельзя, чтобы из-за него вся его собственная жизнь вдруг резко пошла под откос.Отношение женщин к торговле телом зачастую двоякое: с одной стороны, это вызывает у них презрение, а с другой – скрытое восхищение. Такого рода противоречие породило и соответствующую по характеру критику. Женщины, несущие в себе заряд данной энергии, с одной стороны, выглядят уравновешенными и спокойными, а с другой – взрывными и безрассудными, прямо как фиолетовый цвет пальто воспитательницы Линь Кэ.
Линь Кэ и Лэ Го вместе окончили педагогический колледж, их обеих распределили на работу в детский сад «Пять сосен». В годы учебы они обращались друг к другу по имени, а после выпуска стали общаться на работе более официально. Словом, они были ровесницами, сокурсницами и коллегами. Когда у сторон есть много общего, появляется возможность для сопоставления. Чем больше они себя друг с другом сравнивали, тем больше проявляли учтивости.
Линь Кэ тотчас узнала Лэ Го, когда ту показали в новостях. Настроение Линь Кэ тут же стало расцветать подобно тому, как лепесток за лепестком раскрывается цветок на замедленной съемке. Линь Кэ и подумать
В понедельник Линь Кэ пришла на работу на десять минут раньше. В детском саду еще никого не было, только директор открыл окно своего кабинета на втором этаже. Стоя под навесом велосипедной стоянки, Линь Кэ кивнула ему в знак приветствия, директор ответил тем же. Улыбка Линь Кэ казалась совершенно непринужденной, директор тоже старался выглядеть естественно.
Лэ Го появилась вовремя. Такая пунктуальность обострила ее чувствительность. Лэ Го почувствовала, что за ней следят, поэтому во всем проявляла предусмотрительность. Когда Лэ Го подкатила на стоянку свой велосипед, там стояла Линь Кэ, она возилась с метрономом. Появление Лэ Го она расценила как что-то совершенно невероятное. Пристально оглядев бедра Лэ Го и обратив внимание на походку, она заключила, что по телевизору определенно показали эту сучку. Не может быть, чтобы она ошиблась! Да и одежда на ней выглядела похожим образом, там, под штанами, казалось, не было изъянов. Она включила метроном, он с предельной точностью отсчитывал ритм в две вторых, ничто не могло его сбить. В этот момент мимо нее прошла Лэ Го. У Линь Кэ выскочили из головы все слова, заготовленные вчера. Свою речь она намеревалась произнести перед лицом всех присутствующих после занятий, но теперь этот номер не пройдет. Так ведь можно и до суда договориться.
Во время первого занятия Лэ Го никуда не ушла, расположившись возле детской барабанной установки, она стала вырезать из бумаги силуэт утенка Дональда Дака. Когда в кабинет вошла Линь Кэ, там было несколько воспитательниц, каждая занималась чем-то своим. Линь Кэ положила метроном прямо перед Лэ Го и прошла к раковине. Намыливая руки, она обронила:
– Я тоже хочу вырезать куру.
– Это не кура, а Дональд Дак.
Линь Кэ внимательно прислушалась к ее интонации, после чего многозначительно протянула «а-а» и ушла в другую сторону. Лэ Го, услышав слово «кура», с явным намеком на «курву», приостановила работу, почувствовав, как ее лицо заливается краской. Рядом о чем-то своем разговаривали воспитательницы Фу, Кун и Сяошэнь. Неожиданно воспитательница Фу, вспомнив что-то важное, вскинула голову и громко спросила:
– Вы позавчера вечером смотрели новости?
Линь Кэ равнодушно заметила:
– Что там может быть интересного?
Фу со всей готовностью открыла рот, чтобы возразить:
– Сразу видно, что телевизор не включала, там показывали, как сотрудники отдела общественной безопасности ловили курв, вот смеху-то было.
Воспитательница Гао, наливавшая кипяток, не придавая особого значения, сказала:
– Вот уж невидаль.
Тогда Фу вышла на середину комнаты и начала, жестикулируя, рассказывать про то, как одной из шлюх прямо перед камерой стали застегивать молнию на юбке.
Гао от удивления даже брызнула слюной:
– Правда?
– Да не верь ты ей, как бы такое показали? – отреагировала Линь Кэ.
Фу отошла в сторону от своих собеседниц и начала все по новой рассказывать и показывать Линь Кэ. Та, не глядя на нее, вытирала полотенцем руки. Сяошэнь подтвердила:
– Точно-точно, я тоже видела.
Тут Линь Кэ сказала:
– А ведь я решила просто пошутить, сказав, что не в курсе, на самом деле я знаю, кто это был.
Ее слова произвели настоящий фурор, в комнате вдруг воцарилась тишина, все как один уставились на Линь Кэ. Лэ Го краешком глаза увидела, как прямо мимо нее проследовали остроносые туфли Линь Кэ.
– Это японка, а зовут ее Ремешоку Ослаби.
Все грохнули со смеху. Лэ Го на секунду оторопела, после чего тоже стала хохотать. В это самое время, заложив руки за спину, к ним медленно вошел директор и, улыбнувшись, спросил:
– Какое у вас тут веселье, неужто Линь Кэ опять травит про меня анекдоты?
В ответ на это все снова рассмеялись.
– Ну разве я на такое способна, вот вы у Лэ Го спросите, говорила я хоть когда-нибудь о ком-то плохо?
Разговор поспешила подхватить воспитательница Фу:
– Линь тут ни при чем, это все я.
Лэ Го уже устала смеяться, выражение ее лица выглядело неестественно, иллюзию улыбки создавали только должным образом натянутые мышцы. Директор это заметил и сделал шаг в ее сторону, чтобы загородить. Между тем Фу потянула его за рукав и преисполненная воодушевления начала свое повествование заново. Директор опустил голову и с видом искренней заинтересованности терпеливо слушал ее рассказ. Когда Фу закончила свою историю про Ремешоку Ослаби, директор закивал и улыбнулся:
– Да, да, я тоже видел. Снова стали проводить рейды, глядишь, через год-другой такие явления исчезнут. А теперь на занятия, быстренько на занятия.
Сказав это, он поспешил удалиться. Посмотрев ему вслед, Линь Кэ пришла к определенным умозаключениям. «Вот уж старый лис», – подумала она. Фу все еще пребывала в возбуждении.
– Чего это с вами? Как директор пришел, так все онемели. Прямо никто и пукнуть не смеет.
Линь Кэ покосилась на Лэ Го и язвительно заметила:
– Здесь если и портят воздух, то втихаря.