Лунная пыль. Я, робот. Стальные пещеры
Шрифт:
“Сидит себе спокойно, — подумал Бейли. — Ведь здесь для него все совершенно новое. Шум, свет, толпы людей!”
Он вскочил и обогнал Р.Дэниела со словами: “Не отставайте!” Они покинули экспресс и переходили с дорожки на дорожку.
“Боже правый, что же я все-таки скажу Джесси?” — думал Бейли.
Неожиданная встреча с роботом заставила его забыть обо всем другом, но теперь, когда межсекторная линия несла их прямо в Нижний Бронкс, мысль о предстоящем объяснении с женой тревожно сверлила его мозг. Он заговорил:
— Все,
“Чего доброго, — замолчал Бейли, — придется соображать, сколько тонн дрожжевых продуктов Нью-Йорк съедает в день, сколько кубометров мы выпиваем воды и сколько потребляем мегаватт энергии”.
Однако робот опередил его.
— На инструктаже меня снабдили подробной информацией, — сказал он.
“Тем лучше. Значит, со всем этим покончено. Но чего ради я распинаюсь перед роботом?” — возмущался собой Бейли.
Они доехали до 182-й Восточной улицы. Отсюда на одном из лифтов, снующих вверх и вниз среди бесчисленного множества квартир, можно было добраться и до квартиры Бейли.
Он уж было направился к лифту, как его внимание привлекла небольшая группа людей, толпившихся у ярко освещенного силового защитного барьера магазина, каких было множество на нижних горизонтах этого сектора.
— Что здесь происходит? — по привычке внушительным голосом спросил он у одного из зевак.
Вытягиваясь на носках, тот ответил:
— Кто его знает. Сам только что подошел.
— У них здесь эти проклятые роботы, — раздался чей-то возбужденный голос. — Эх, вытащили бы их сюда. Вот позабавились бы!
Бейли нервно оглянулся на Дэниела, но тот либо не понял сказанного, либо не расслышал, во всяком случае вид у него был невозмутимый.
Бейли врезался в толпу:
— Позвольте. Позвольте… Полиция!
Люди расступились. До Бейли донеслись обрывки фраз:
— …разбирать по кусочку… Гайку за гайкой… Потихоньку распускать им швы…
Кто-то рассмеялся.
У Бейли похолодело внутри. Город был совершенным творением, и это накладывало на его обитателей определенные обязательства, и прежде всего от них требовалось подчиняться строгому, научно обоснованному порядку и соблюдать дисциплину. Временами сдерживаемые страсти прорывались наружу.
Бейли вспомнил Барьерные бунты.
Причин для недовольства роботами достаточно. Те, кто полжизни провел в труде и кому грозит теперь деклассирование, а значит, и минимум средств существования, эти люди не могут решить хладнокровно, что роботы здесь ни при чем. Робота хоть ударить можно.
Ведь нельзя же ударить то, что зовется “правительственной политикой”, или стукнуть по призыву “Роботы
Правительство называет это болезнью роста. Оно сочувственно покачивает своей “коллективной головой” и заверяет их, что, мол, все устроится и для всех наступит новая и лучшая жизнь.
Но движение медиевистов разрастается вместе с усилением процесса деклассирования. Люди приходят в отчаяние, а тогда очень легко перешагнуть границу между горьким разочарованием и диким буйством.
Вот и сейчас… Кто знает, может, считанные минуты отделяют сдерживаемую враждебность толпы от кровопролития и неистового мятежа.
Бейли отчаянно протискивался к силовому барьеру.
ГЛАВА III
Происшествие у обувного прилавка
Внутри магазина было значительно просторнее, чем снаружи. Директор с похвальной предусмотрительностью вовремя опустил перед дверью силовой защитный барьер, не дав тем самым потенциальным смутьянам проникнуть внутрь. Это позволило также задержать зачинщиков спора, что, впрочем, было не так важно.
Бейли прошел через барьер, открыв его офицерским нейтрализатором. К его удивлению, у Р. Дэниела тоже оказался такой нейтрализатор, только меньших размеров и более аккуратно выполненный, чем обычный полицейский образец.
К ним тотчас же подбежал директор.
— Господа полицейские, продавцов мне прислали городские власти, — начал он громким голосом, — и я не допускал никаких нарушений.
В глубине зала вытянулись в струнку три робота. У самого выхода стояла группа взволнованных женщин.
— Спокойно, пожалуйста, — сказал Бейли сухо. — Что здесь происходит? Что за шум?
— Я хотела купить туфли, — взвизгнула одна из женщин. — Почему меня не может обслужить нормальный продавец? Что, я выгляжу хуже других?
Ее одежда, в особенности шляпка, выглядели достаточно вызывающе, чтобы оставить этот вопрос без ответа. Женщина покраснела от злости, и теперь на ее лице были видны следы обильного грима.
— Если нужно, я сам ее обслужу, — вмешался директор, — но не могу же я заниматься всеми сразу. С моими людьми все в порядке. Они зарегистрированы в качестве продавцов. У меня их свидетельства и гарантийные талоны…
— “Талоны”! — возмутилась женщина и, злобно рассмеявшись, повернулась к остальным покупательницам. — Подумать только: он называет их людьми! Да в своем ли он уме? Не люди они. Они ро-бо-ты! — Она протянула это слово. — Вам должно быть известно, чем они занимаются. Если нет — я вам скажу. Они отнимают у людей работу. Вот почему правительство защищает их. Хочет проехаться на дармовщинку! А наши семьи пусть живут в бараках и питаются дрожжевой похлебкой! Это мы-то, рабочий люд! Будь я хозяином, мы бы живо покончили со всеми этими роботами. Уж это точно!