Лунное очарование
Шрифт:
Словно в подтверждение этого лицо незнакомца расцвело дружеской улыбкой; он галантно поклонился Эсме, словно старой знакомой.
Чувствуя, как розовеет ее лицо, Эсме поспешила отвернуться, словно ища спасения в обществе Блайт и тетки. Чтобы еще сильнее скрыть лицо, она начала обмахиваться веером из пальмовых листьев – подарком Мириам, но ничто не могло спасти ее от жара, шедшего изнутри.
Хотя Эсме не смотрела на незнакомца, она кожей чувствовала, что он приближается к ней.
– Ого! – услышала она у себя над ухом веселый голос Блайт. – Оказывается, лорд Уинтроп уже положил на тебя
– Ради Бога, Блайт… – начала было Эсме, но тот, о ком говорила Блайт, уже стоял рядом.
Эсме словно приросла к месту от ужаса, когда хозяйка бала сделала шаг навстречу Уинтропу.
– Я рада, что вы посетили нас, милорд! Позвольте представить вам одну юную особу.
Эсме захотелось крикнуть: «Нет!» – и, презрев все приличии, бежать с бала без оглядки, но взгляд бездонных глаз словно гипнотизировал ее. Собравшись с духом, она подняла ресницы, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения.
Затем Блайт представила лорду Мириам, но Уинтроп едва удостоил ее взглядом – его внимание было целиком приковано к Эсме. Словно сквозь пелену до девушки донесся голос шишки бала, сообщившей, что его сиятельство – новый британский посол в Бангкоке. Сердце Эсме окончательно ушло в нитки. Лорд Уинтроп был явно из тех людей, которые привыкли строго соблюдать правила света. Теперь он наверняка расскажет отцу о ее ночных похождениях!
– Мать Эсме была из Лаплантов, – продолжала Блайт. – Но вы наверняка знаете их, ваше сиятельство, – это весьма известная фамилия в Париже. И вот она бросила все, вышла замуж за Джеймса Монтроуза – школьного учителя, – после чего поехала с ним в Сиам. Романтичная история, не правда ли?
– Блайт, дорогая, – проскрипел голос Мириам, – я не уверена, что его сиятельству интересно слушать историю о родителях Эсме.
– Вы разве не мать мисс Монтроуз? – удивился Уинтроп.
– Ну уж нет, – проговорила Мил так, словно само это предположение было для нее оскорбительно. – Я сестра ее отца и приехала из Лондона по его просьбе. – Мириам особо подчеркнула слово «Лондон».
В этот момент раздались первые звуки вальса.
– Надеюсь, вы не станете возражать, если я на время похищу вашу племянницу? – Уинтроп заговорщицки подмигнул Мириам.
– Почту за честь, ваше сиятельство! – Мил нехотя выжала из себя улыбку.
Меньше всего на свете Эсме сейчас хотелось танцевать с «этим типом». Чем дальше она будет держаться от него, тем лучше. Но отказаться означало бы разозлить и без того сердитую на нее Мириам. К тому же Блайт уже начинала недоумевать, почему Эсме так странно ведет себя.
– Я тоже почту за честь, сэр! – вежливо проговорила она.
Мириам смотрела вслед племяннице, довольная хотя бы тем, что не успели они появиться на балу, как на ее непутевую родственницу уже кто-то обратил внимание. Блайт тоже была рада за Эсме, причем вполне искренне
Эсме усмехнулась про себя. Лорд Уинтроп оказался тем самым британским послом, про которого тетка давеча говорила ей: «Будь с ним построже – он скользкий тип и привык считать, что ему все дозволено». Но как оказалось, вся эта лекция была лишь очередным спектаклем – судя по всему, Мириам лорд Уинтроп представлялся кавалером ничуть не худшим, чем кто-либо другой.
Итак, она попалась! Теперь уж он наверняка выпытает все ее тайны… Как тут быть? Молчать во время танца? Впрочем, поспешила утешить себя Эсме, возможно, она напрасно так беспокоится: Уинтроп скорее всего давно забыл о досадном происшествии – как-никак с тех пор успела пройти целая неделя…
– Что-то вы попритихли, мисс. – Молодой человек ободряюще ей улыбнулся. – Не бойтесь, я не кусаюсь!
– Простите меня, ваше сиятельство, я и вправду немного смущена – до сих пор мне не приходилось танцевать с такой высокотитулованной особой!
– В таком случае мы с вами квиты – мне тоже до сих пор не приходилось танцевать со столь незаурядной женщиной.
Эсме рассмеялась:
– Мы ведь едва знакомы. Откуда вы знаете – может быть, я как раз самая заурядная?
– Поверьте, мисс, на это дело у меня есть безошибочное чутье.
Когда они вошли в бальный зал, Уинтроп легко сжал ладонь Эсме в своей руке, а затем положил другую руку ей на талию. Несмотря на то что улыбка нового знакомого была теплой и дружеской, Эсме чувствовала себя словно затравленный зверь в западне. К тому же она до сих пор не была окончательно уверена, узнал ли этот человек в ней ту самую девушку, которую он защитил тогда на пристани от пьяных матросов. Пора бы ему уже что-то сказать, чтобы развеять ее сомнения мни, напротив, подтвердить их…
Эсме старалась не смотреть на Уинтропа. На что бы такое отвлечь его внимание, чтобы и он не разглядывал ее так пристально?
– Позвольте полюбопытствовать, ваше сиятельство, – нашлась она наконец, – в чем состоит ваша миссия здесь? Возможно, англичанам уже удалось разрешить все свои противоречия с французами? Можем ли мы ожидать перемирия?
Уинтроп удивленно посмотрел на нее:
– А еще говорите, что вы заурядность! Не многие девушки и нашем возрасте интересуются политикой! Кстати, сколько нам лет, дитя мое?
– Восемнадцать. – Эсме потупилась.
– Я думал, вам меньше! – Он покачал головой.
Эсме вдруг вспомнила, как они разговаривали тогда, на пристани, и ее сердце екнуло. В восточном костюме, едва прикрывавшем грудь и бедра, она и впрямь должна была казаться моложе. Теперь же, впервые примерив на себя образ светской дамы, Эсме выглядела, пожалуй, даже старше своих лет.
– Всего восемнадцать, и уже интересуетесь политикой?
– А что здесь такого? – Девушка вспыхнула. – Мой отец… – Она вдруг запнулась, вспомнив, что уже упоминала своего отца в драматическую ночь после праздника.
– И что же ваш отец? – точно так же, как тогда, переспросил Уинтроп.
– Мой отец считает, что политика одинаково важна как для мужчин, так и для женщин, – проговорила Эсме, словно в чем-то оправдываясь, и тут же мысленно отругала себя – оправдываться ей было не за что.