Лунное очарование

Мартин Дебора

– Не надо, я сама, – запротестовала она, но Йен быстро задрал ей юбки и пристегнул ремень к ноге. Вынув перочинный нож, он принялся обрезать лишнюю часть ремня…

– О нет! – воскликнула Эсме.

– Но почему? Будет болтаться, мешать.

– А вдруг ты потом захочешь снова взять ремень себе?

– Зачем? Я уже сказал – это подарок.

В самой фразе, а может быть, в тоне, каким она произносилась, Эсме почудился намек на то, что Йен собирается с ней расстаться, и она обиженно замолчала.

Тем временем Йен не спешил оправлять ей юбки: вместо

этого он начал гладить ее ногу. Каждое его прикосновение заставляло Эсме вздрагивать, но она была не в силах противиться – не оттого что искушение было так уж велико, просто она слишком устала, и ей не хотелось шевелиться.

Наконец Эсме все же нашла в себе силы остановить руку Йена.

– Уже поздно, – прошептала она. – Нам пора возвращаться!

Вопреки ее ожиданиям Йен не стал спорить и помог ей подняться на ноги.

Весь обратный путь они прошли молча. Эсме опиралась на руку Йена, и его близость кружила ей голову, хотя она и не хотела признаваться себе в этом. Через несколько дней он отдаст ее Уильяму Майклзу, но сейчас ей это было безразлично, и она даже не ругала себя за это.

После своего внезапного разоблачения Эсме уже не могла, не вызывая подозрения, расспрашивать членов команды о причинах аварии: те и так уже считали себя посрамленными, ибо, несмотря на то что они довольно много общались с Леком, ни у кого из них не возникло ощущения, что этот парень на самом деле женщина, целых две недели ими командовала женщина, и, разумеется, сиамцы сочли это для себя унизительным. Эсме продолжала исполнять работу переводчика, и матросы слушались ее, как прежде, но теперь она постоянно ощущала возникшее между ними напряжение.

Впрочем, во всем этом был еще и другой момент: полагая, что Эсме, возможно, не единственный тайный агент посла, сиамцы качали побаиваться Йена. Во всяком случае, если кто-то и заплатил им за то, чтобы они устроили аварию, последствия ее они устранили в два счета, и на следующий день после Рождества пароход, весело дымя трубой, уже продолжал свой путь. Теперь для Эсме дни пролетали быстро, один за другим. Как и обещал посол, его уроки по-прежнему продолжались. Йен настаивал на том, чтобы Эсме овладела искусством защиты в совершенстве, и каждый день по нескольку часов она посвящала тому, чтобы научиться обращаться с кинжалом с требуемым мужеством и хладнокровием. Правда, теперь эти уроки проходили не на лесной поляне, а на пароходе; палуба качалась постоянно, и это мешало сосредоточиться, но Эсме понимала, что ей, возможно, придется обороняться и в таких условиях. Чтобы она никого не поранила, вместо кинжала Йен дал ей костяной нож для разрезания бумаги.

Уроки продолжались по многу часов, пока все тело Эсме не начинало ломить от усталости. Йен же, казалось, совершенно не чувствовал утомления. В конце концов она научилась мгновенно выхватывать кинжал из ножен, перехватывать руку противника, узнала, какие места на теле человека наиболее уязвимы. Йен порой наполовину в шутку, наполовину всерьез говорил ей, что она уже научилась так ловко обращаться

с оружием, что ему не хотелось бы встретиться с ней на узенькой дорожке…

Наконец настал день прибытия. Эсме стояла на палубе, когда на другом ее конце появился Йен.

– Я думаю, красавица, – заявил посол, подходя к ней вплотную, – на какое-то время тебе лучше снова переодеться Леком.

– Но зачем? – удивилась она.

– А зачем лишний раз привлекать к тебе внимание? Я обсудил этот вопрос с отцом Тэйлором. Он считает, что это лучший способ не вызвать подозрений, когда мы прибудем в порт. Если ты снова облачишься в эту мешковатую робу, закроешь глаза очками и будешь ходить ссутулившись, на тебя никто не обратит особого внимания. Можешь даже не гримироваться и не утягивать грудь…

И тут Эсме решилась наконец задать вопрос, который в последнее время мучил ее больше всего:

– А что ты собираешься делать со мной дальше?

– Мой план таков: когда мы сойдем с парохода, Годфри отвезет тебя в гостиницу и снимет тебе номер. Там ты проведешь ночь, а наутро снова «превратишься» в женщину. На следующий день мы сделаем вид, что я якобы случайно встретил тебя за обедом. Затем я постараюсь сделать все, что смогу, чтобы в консульстве тебе помогли подыскать место учительницы и позаботились о тебе, пока ты не обустроишься как следует. Надеюсь, возражений нет?

Эсме помотала головой: подобный расклад ее вполне устраивал. Если все сложится именно так, это предоставит ей большую степень свободы, и она наверняка сможет найти себе в Чингмэе работу по душе. Может быть, к тому времени, когда Йен вернется в Бангкок, настроение его изменится и он не станет раскрывать отцу ее местонахождение.

Впрочем, уже следующая фраза посла пошатнула ее надежду.

– Когда я вернусь в Бангкок, – сурово произнес он, – то сразу свяжусь с твоим отцом и сообщу ему, что с тобой все в порядке.

Эсме молчала, понимая, что спорить в данном случае абсолютно бесполезно.

– Итак, я жду тебя, то есть Лека, в своей каюте. Не произнеся больше ни слова, Йен удалился.

Когда Эсме, закончив все приготовления, постучалась в каюту посла, время уже близилось к полудню. Сердце ее замирало от нетерпения – ей хотелось узнать, для чего лорд Уинтроп устроил ей эту последнюю встречу.

– Да, входи, – послышался изнутри знакомый голос.

Осторожно, словно чего-то боясь, Эсме приоткрыла дверь. Посол сидел за столом и вертел в руках костяной нож для: разрезания бумаги.

– Садись, – небрежно кивнул он на плетеное кресло. – Должен признать, – произнес Йен, когда девушка села, – ты неплохо научилась защищать себя. Настало время нашего последнего урока! – Он расстегнул жилет, под которым обнаружился кожаный ремень с ножнами и кинжалом, похожим на подаренный Эсме. – До сих пор ты училась отбивать атаки лишь безоружного противника. Но ведь он вполне может быть вооружен. – Йен поднялся. – Где твое оружие?

Задрав брючину, Эсме показала свой нож, пристегнутый к ноге.