Лунное сердце
Шрифт:
Она уже начала косо посматривать в сторону Анриша, будто это он был виноват во внезапно приключившихся бедах Темиры, но девушка быстро спохватилась, натянув на лицо кислую улыбку.
– Нездоровится мне просто. – соврала она, опуская глаза в пол. – Хотела набрать хвороста, да куда там! Мочи нет.
– А я не догадался! – наигранно посетовал Анриш. – Сам только из леса. Подсобишь, Ян?
Было заметно, что тот, наблюдая за ними, не сильно верил вранью обоих. Но деликатно молчал, покрывая друга и его потенциальную подружку.
– Конечно, подсоблю! – быстро отреагировал
В его глазах играла смешинка, завидев которую, Темира покраснела, а Анриш попытался образумить друга одним только взглядом. И только старая Аркела не сводила обеспокоенных глаз с внучки, искренне не понимая, что могло произойти.
24
Темира тайком посматривала в окно на раздетого по пояс Анриша, умело орудующего топором, и краснела как свёкла – проклятье светлой кожи, поражаясь собственным мыслям. Несмотря на утреннюю прохладу, тот уже вспотел, то и дело утирая пот со лба, но работы не прекращал. Его тело, обычно облачённое в облегающую тунику да кожаный жилет, сейчас предстало перед девушкой в новом свете, и она даже закусила губу, боясь выдать вслух своё восхищение – бабушка, чуя неладное, всё ещё была начеку.
Темира думала, что и Анриш так увлечён работой, что не замечает её подглядываний. Но вот он, обернувшись, вдруг помахал ей рукой, и широко улыбнулся – Темира в тот миг поняла, что улыбки красивее она не видела. И, смутившись поначалу, помахала ему в ответ.
Ян тоже был здесь, и тоже раздет, но девушка лишь мельком взглянула на него разок – он её не прельщал. И хоть не хуже был сложен, чем Анриш, а может, и лучше, да глаза её то и дело возвращались к тому, к кому тянулось сердце.
К обеду оба охотника воротились домой, хвала богам, прикрывшись рубахами, иначе Темира искала бы место, куда можно приткнуть свой взгляд. Однако и она стала привыкать к присутствию мужчин в их доме.
Подав им в кринке воды, она уже спокойнее приняла благодарность, и даже по привычке не юркнула в свой угол, а принялась помогать бабке накрывать на стол.
Однако почти всё оставшееся время за обедом она и Анриш молчали, в отличие от Аркелы и Яна. Вот уж кто был разговорчив и весел, и бабуля обсудила с ним всё от и до – и базарные сплетни, и пользу медвежьего мяса, а когда дело дошло до девиц на выданье, молодой охотник вновь расплылся в дурацкой мечтательной улыбке.
Но когда Аркела выслушала его хвалебную речь, посвящённую Сапфире, губы её скривились в циничной усмешке.
– Дурная девка. Вся в мать. Что ни день, то новый ухажёр. Один у нас, Пирсом звали, даже руки на себя наложил – так с ума сходил по ней. Ан нет, не её кровей оказался, змеища подколодная!
Ян нахмурил брови, но смолчал, а Анриш и Темира переглянулись – не сыскать бы скандала.
Но бабушка и сама поняла, что перегнула палку, и тут же смягчила голос.
– Я тебе вот что, Ян, скажу: держись от неё подальше. Ты парень хороший, а она… Не гляди, что яблочко спелО да белО. Сердцевинка-то гнилая. Отравишься…
На улице раздались голоса, и Темира тревожно взглянула на Анриша – а ну как началось и Шанну обнаружили,
– Убилась! Покалечилась! – кричали сразу несколько женских голосов на перебой. – Горе нам, горе! Не уберегли! Жрица! Одна из дочерей Селены мертва!
И Аркела выскочила из дома, чтобы узнать подробности страшной трагедии, а Ян поспешил за ней.
И лишь Темира нахмурилась больше, чем прежде, а Анриш ободряюще накрыл её сжатые в кулаки ладони, лежащие на столе, своими руками. И прошептал:
– Всё будет хорошо…
25
Вечер догорал как лучина, как огарок свечи в дрожащих руках Дочерей Селены, что неотрывно смотрели на одну из своих сестёр, навеки отдавшую душу своей серебряной богине.
Лицо Шанны было белым, спокойным, абсолютно расслабленным, словно она спала. В серых покрывалах, украшенных символами Луны, она выглядела совсем юной, безмятежной девочкой, и оттого делалось очень жутко.
Мелисса в окружении своих жриц стояла возле самого гроба, и лицо её было столь же бело, как и лицо покойницы. Она безотрывно смотрела немигающим взором на оставившую явь девушку, и что-то напряженно обдумывала.
– Верховная Мать, – еле слышно обратилась к ней одна из жриц, по имени Динисса. – Как вы думаете, что с ней произошло?
Тишина. Тяжкий вздох.
– О, если бы я знала, почему Шанна решилась на такое. – в конце концов ответила она. – Самоубийство – страшный грех. А проститься с жизнью в столь юном возрасте по собственному желанию – вдвойне…
Темира, столь старательно опускающая глаза, словно против воли подняла их в тот миг на Мелиссу, чтобы встретить её прицельный взгляд. Да и её собственное возмущение не укрылось от Верховной Матери – словно она знала, каким-то чудесным образом, что девушка слышала весь их разговор, и могла обвинить её в провоцировании смерти Шанны. Но страх перед Мелиссой сделал своё дело, и Темира так и не произнесла ни слова, вновь потупив взор.
Ещё какое-то время они стояли молча, а потом Верховная Мать велела отправляться всем по домам. Похороны будут завтра утром, а впереди у каждой из них тяжёлая ночь оплакивания усопшей сестры.
Все девушки направились к выходу из дома Шанны, и Темира замыкала их шествие, как вдруг Мелисса удержала её, схватив за руку. Девушка испуганно взглянула на неё, но та, кажется, даже наслаждалась её замешательством.
– Посмотри, Темира, что я нашла рядом с тем местом, где погибла несчастная Шанна.
И с этими словами в другой руке Верховной Матери блеснул медальон из лунного камня в оправе, на кожаном потертом шнурке. Сомнений не было, он принадлежал Темире.
Девушка машинально протянула руку, чтобы принять его, но Мелисса ловко отодвинула ладонь с амулетом в сторону.
– Будешь болтать лишнего – знай, и я молчать не стану…
Её угроза показалась Темире более чем реальной, и испугалась она не на шутку. Но в комнате показался Анриш, которого Аркела просто умоляла проводить её внучку, чтобы та опять куда-нибудь да не вляпалась, и он сам был совсем не против. Особенно в свете последних событий.