Шрифт:
Часть первая
Глава 1
Обычно дети, родившиеся слишком слабыми, не проживали и нескольких месяцев: стоило родителям или целителям выявить у младенца врожденные недостатки (вроде слепоты или немоты) или увечья (кривая рука, одна нога короче другой), и ребенка убивали. Вернее, тело сжигали, милосердно перед этим вливая в младенца такую дозу снотворного, что он, наверное, умирал еще до сожжения. Подобный обычай был принят сразу после происшествий, связанных с Салемом Кровопийцей. Этот недоделанный маг решил продлить себе жизнь, вернее, решил жить вечно, и для этого каким-то непостижимым для современных магов образом вселялся вот в таких увечных новорожденных.
Сначала пытались разобраться, в чем дело — лунная магия считалась редкостью. Хотя «считалась» не самое верное слово, сами по себе лунные маги появлялись, дай Небо, раз в десять лет. Или в двадцать, тридцать, пятьдесят — кому как больше нравилось. Но факт оставался фактом: за последние пятьдесят лет лунных магов можно было пересчитать по пальцам и поименно. За каждым следили, проверяли едва ли не ежечасно, но лунные маги не знали о своей силе и считали, что внезапно вспыхнувший огонь при ссоре или взорвавшаяся птичка — это странно, но не страшно. Те, кто знал, сознательно позволяли присматривать за собой, поскольку в большинстве своем все лунные маги в итоге сходили с ума и перед смертью умудрялись причинить немало бед.
Потом, когда стало понятно, что после смерти очередного увечного в другом слепом, немом, хромом (нужное подчеркнуть) через несколько лет проявляется похожий характер, те же симптомы, та же сила, солнечные маги забили тревогу и зарылись в старые документы. То, что они узнали, им очень не понравилось. Ну еще бы! Салем Кровопийца при жизни пил кровь младенцев, в то время, согласно отчетам, пропало несколько сотен ребятишек, и все дела остались нераскрытыми. Грешили на нищего попрошайку в Редво, небольшом городе, где пропали первые дети, но потом нескольких младенцев похитили в Уллаури, на тот момент — столице Рохстала, и от нищего отстали, бросившись ловить убийцу. Как показало время — не поймали, и Салем после смерти каким-то образом начал возрождаться в увечных детях.
Почему он выбирал именно калек, не мог сказать никто, даже маги, решившие посвятить свою жизнь ползанию в чужих мозгах. Увы, мозг Салема Кровопийцы к тому моменту был мертв уже очень давно, а калеки умирали раньше, чем получалось их допросить. И когда ситуация предстала перед солнечными и королем во всей красе, Сигиль Седьмой издал указ, в котором и говорилось об убийстве новорожденных калек, чтобы избежать повторения ситуации. Народ сначала возроптал — ну какая мать в здравом уме даст убить своего ребенка? Но сыщики короля с помощью глашатаев, обожающих строчить скандальные статьи, донесли до жителей Рохстала, что пока Салем возрождался в калеках и безнаказанно творил, что ему вздумается, погибло куда больше человек, чем от рук других преступников. Потому что Салем даже после возрождения продолжал питаться кровью. Народ примолк и согласился.
Впрочем, все это произошло около двухсот лет назад, да и среди лунных магов, полностью осознавших свою силу, вменяемых оказалось мало. Если точнее — за двести лет только с десяток человек согласились помочь сыщикам или добровольно позволили заключить себя под стражу и круглосуточное наблюдение, боясь причинить вред своим близким. Лунных магов начали бояться, некоторых детей убивали раньше, чем сыщики приезжали на место. Впрочем, об этих потенциальных сумасшедших убийцах мало кто сожалел, и дел не заводили.
В общем, по прошествии времени лунная сила начала считаться чем-то сродни болезни, которую, к сожалению, вылечить было нельзя. Одно дело — солнечная магия, всем знакомая, привычная, не несущая негативного оттенка и в основном завязанная на том, чтобы промывать мозги людям на тему «мир, труд, солнце». Совсем другое — лунная магия, которую все упорно испокон веков (не совсем понятно, почему) связывали с чем-то темным, запретным, со смертью, кладбищами и оживленными
Я не практиковала «мертвые» заклинания, хотя на ум такое приходило, и не раз. Но потом понимала, что если возьмусь за что-то подобное, меня быстро скрутят сыщики, которые со дня своего основания занимались делами магов. Хотя именно поэтому я в столицу не поехала, больно надо. В Гестоле располагался филиал Академии Магии и Высших искусств, куда я переехала после того, как моя сила проснулась. Хотя, наверное, лучше бы не просыпалась. Мой «ключ», который, как считалось, сидит где-то в шее, повернулся довольно поздно — в девять лет. Я уже три года ходила в обычную школу в нашем небольшом Северном Альси, где все друг друга знают в лицо, училась так себе, но родители от меня многого и не ждали. Я как-то тоже не задумывалась о карьере, еще в пять лет решив, что буду лечить больных животных.
А потом «ключ» повернулся. Внезапно. Причем не просто повернулся, а, кажется, обернулся вокруг своей оси раза три, не меньше, и замер в середине цикла. Так что сила буквально затопила меня в тот миг, когда я висела на волоске от смерти. Верно говорят, что в момент опасности в человеке пробуждаются скрытые силы. Во мне они проснулись чересчур буквально, и через пару минут я уже валялась в десяти шагах от обрыва. Вот надо было додуматься нам тогда — отправиться поиграть после дождя рядом с бывшей каменоломней! Саму каменоломню давно закрыли, из нее вывезли все, что можно и нельзя, но подросткам и взрослым доставало ума не приближаться к высокому склону. Детям тоже запрещали там играть, но мы с друзьями по школе нашли большой ровный склон над ямой и часто развлекались, не подходя к обрыву. Место действительно привлекало — мягкая трава, высокие пышные кусты, в которых здорово играть в прятки, деревья, по которым лазить — одно удовольствие. А зимой со склона было весело кататься, со всей дури врезаясь в высокие сугробы. Северный Альси был по-настоящему северным, так что зимы длились долго, и температура часто опускалась почти до предельного минимума.
Мы решили после дождя туда отправиться. Эва, правда, сопротивлялась, но я — дурная голова — скорчила моську и обозвала подругу трусихой. Остальные меня только поддержали, а Лири еще засмеялся, что было вдвойне обидно: он ведь нравился Эве. Естественно, после такого она отказываться перестала, только сказала мне перед выходом из школы:
— Так нечестно, Элиш.
Не помню, что я тогда ей ответила, да и не важно было. После того инцидента, когда я пришла в себя и обнаружила, что мои друзья разбежались, семья Эвы куда-то быстро переехала. Слишком внезапно, ведь об этом не было и речи. А потом мама рассказала, что это Эва решила так мне отомстить — подтолкнуть к обрыву. Для детей в такой шутке вроде бы не было ничего страшного, вряд ли Эва или кто-то из моих друзей вообще думал, что это может окончиться смертью. И, честно говоря, тогда меня больше волновал повернувшийся «ключ» и проснувшаяся сила.
Это не стало сюрпризом для семьи — само по себе то, что я оказалась магом, но мама с отцом все равно удивились. У отца в предках маги были слишком давно, у матери периодически появлялись, но последние два поколения рождались исключительно обычные люди. Те, о которых мама помнила, поголовно являлись солнечными магами, достаточно слабыми, чтобы полноценно обучаться в Академии. Только последний известный маг, мой прапрадед, развил в себе силу, но в итоге все равно вернулся в Альси, где работал врачом и лечил местной ребятне вывихи и ушибы.