Лунные шахты
Шрифт:
— Да… Я попрошу одного из моих людей показать вам всё.
Час спустя Харрингтон зашёл в кабинет смотрителя Прумы, чтобы попрощаться, поблагодарил его за любезность и направился к воздушному шлюзу. Он поспешно оглядел комнату, убедился, что в ней никого нет, и снял с крючка свой костюм. Он внимательно осмотрел ткань, дюйм за дюймом. Затем осмотрел шлем. Дойдя до кислородных баллонов, закреплённых на спине, он резко остановился и тихо присвистнул.
Как он и подозревал, устройство для дыхания было повреждено. На одной из тонких металлических трубок, по которым драгоценный кислород поступал в шлем, были следы от плоскогубцев. Это было заметно только с близкого
Но сиюминутные потребности вытеснили все остальные мысли из его головы. Оглядев вешалку с костюмами, он был удивлён… очень приятно удивлён… увидев, что там висит ещё один костюм земного производства и размера. Он поспешно снял его, быстро осмотрел и удовлетворённо улыбнулся. Потом осторожно отвинтил повреждённый кислородный шланг от шлема и баллона своего старого костюма и положил его в карман униформы. Драгоценная ноша! Ещё через несколько минут он вышел из «Кранто» и направился к станции № 7.
Быстро шагая по пескам моря Облаков, которые простирались между станциями, он размышлял о том, как так получилось, что в «Кранто» оказался земной костюм. У него перехватило дыхание, когда он подумал об одной возможности. Это мог быть костюм Харви Вуда! Ему повезло, что он нашёл его, потому что это избавило его от необходимости возвращаться на станцию № 7 в марсианском костюме, который был бы ему слишком велик и вызывал отвращение у Харрингтона, с его чувствительным отношением ко всему марсианскому. Он бы счёл это позорным пятном на своей совести, поскольку, несмотря на многочисленные контакты с марсианами, никогда не находил в них ничего, что ему бы нравилось. Для него они были племенем «чёртовых джинзи», от самых высокопоставленных до самых низших, за исключением обычного марсианина из южных краёв, который, по мнению критического ума Ричарда, действительно обладал некоторой долей человечности.
Глава 4
Второй визит
Ранним утром по земному времени, хотя на Луне Солнце почти не сдвинулось с момента прибытия Харрингтона, одинокий путник вошёл в шлюз станции № 7 и сразу же отправился спать. Он зашёл в кабинет Содерстрома перед самым обедом.
После взаимных приветствий смотритель начал разговор:
— Я надеюсь, что, несмотря на мои предубеждения в обратном, ваше пребывание в «Кранто» оказалось приятным?
— Весьма приятным, — заверил смотрителя агент С.С.С., и в его голосе Содерстром не уловил ни малейшего намёка на скрытность.
— Вы… что-нибудь выяснили?
— Ничего особенного. Очевидно, Харви Вуд никогда не был в «Кранто». Его тело, я полагаю, покоится где-то в вакууме.
Содерстром нетерпеливо кивнул.
— Я был убеждён в этом с самого начала, — он повернулся к бумагам на своём столе. — Если вы позволите, я ненадолго отлучусь, мистер Харрингтон, у меня сейчас есть несколько неотложных дел. Вы пообедаете со мной?
Харрингтон кивнул в знак согласия, поблагодарил смотрителя и ушёл. До полудня оставалось ещё два часа, и он решил навестить свой космический корабль. Он обнаружил, что корабль цел, датчики воздуха работают,
Он вернулся как раз к полуденной трапезе, когда все на станции № 7 и, собственно, на Луне (за исключением, конечно, марсиан, у которых были другие периоды) в течение двух часов были предоставлены сами себе.
Смотритель и его гость отобедали в личных покоях первого. За три года Содерстром сумел обставить свои комнаты теми вещами, которые делают земные жилища дорогими для человека. Он проявил большой художественный вкус в выборе и размещении картин, статуэток и букетов из искусственных цветов. Сотрудник С.С.С. одобрительно огляделся и похвалил уютные апартаменты своего сотрапезника.
— В этих комнатах можно легко забыть, что находишься на Луне, мистер Содерстром.
Весёлое лицо смотрителя расплылось в искренней довольной улыбке.
— Спасибо вам… огромное… мистер Харрингтон. Я старался сделать своё пребывание здесь как можно более приятным, чтобы пребывать в спокойном расположении духа, необходимом для хорошей работы, как это предписано сводом правил социалистической доктрины о жизни и труде.
Губы Харрингтона слегка скривились при упоминании правил социализма. Его природная любовь к свободе часто побуждала его относиться к строгим узам социализма с лёгким презрением. С другой стороны, его развитое мышление сдерживало это недовольство столь требовательным правительством, поскольку он понимал, что существующий строй намного лучше, чем старая капиталистическая система беспощадной конкуренции в мире, населённом таким количеством существ. Харрингтон хранил в своём деятельном мозгу идею идеального мира, настолько превосходящего социализм, насколько эта система была выше капитализма. Много-много раз он вздыхал, осознавая, что никогда не доживёт до того, чтобы увидеть или застать такой мир, где граждане были бы так же свободны, как воздух, которым они дышат.
Харрингтон с аппетитом поглощал обильную пищу, ограниченную по разнообразию, но неограниченную по количеству. Он был удивлён, увидев перед собой свежие овощи. Содерстром с гордостью объяснил, что у них на Луне самые совершенные холодильники.
— Мы просто храним свежие овощи и мясо в камере, соединённой с внешним вакуумом, и они сохраняются бесконечно долго!
Ричард восхищённо кивнул.
Утолив аппетит, двое мужчин расположились на роскошном диване и закурили безвредные сигары того времени, в которых не содержалось никаких опасных компонентов.
— Мистер Содерстром, сколько человек работает на станции № 7?
— Только мужчин в настоящее время насчитывается 146, не считая вас и Харви Вуда. И ещё 58 женщин.
Содерстром в обыденной беседе был идеальным хозяином; его голос звучал непринуждённо, дружелюбно и мелодично.
— Сколько человек каждый день отправляются в вакуум на разные шахты в ваших больших герметичных мобилях?
— Здесь, на станции № 7, работает около 50 человек, которые проводят всё своё время. Это анализаторы, сортировщики руды, повара, ремонтники и т. д. Остальные — шахтёры, работающие в вакууме.