Лунные танцы
Шрифт:
— А еще тебе вчера ночью звонил твой Маркус. Как могла, попыталась объяснить ему, что ты уже спишь…
— Спасибо…
Лера повесила трубку, вздохнула и огляделась. Никаких перемен в спальне не было, как будто она вышла из нее только вчера. Она даже узнала голубое белье в цветочек, которым была застелена кровать. Только повсюду стояли цветочные горшки, из которых пробивались зеленые листья. Чудеса! Лера быстро накинула на плечи кофточку и начала собираться.
— Куда ты? Мы же еще даже не поговорили… Почему ты не спрашиваешь, как я провел все
— И как?
— Я страшно тосковал по тебе. Я пытался тебя забыть и не мог. Я решил, что нам надо быть вместе… Я с трудом сохранил эту квартиру, чтобы только помнить о тебе, хранить тебя здесь. Все думали, что я ее продал, а я всего лишь переоформил документы на другого человека, на Людмилу…
Долгие годы Лера тайно мечтала услышать эти слова Станислава. А теперь они прозвучали так просто и обыденно, как будто он говорил их всегда.
— А что Свенцицкая? — поинтересовалась Лера.
— Она умерла, — тихо ответил Вознесенский.
— Да ты что! Как это случилось? — Этого Лера даже предположить не могла. Вторая смерть совсем рядом! Как странно…
— Когда меня посадили, она уехала в Париж. А потом там разбилась на машине, которую я ей подарил… Наверное, я приношу несчастья.
— Наверное, — согласно кивнула Лера.
У нее не хватало мужества уйти, и она так и продолжала стоять посредине комнаты, глядя через окно куда-то в небо. Лежащему Вознесенскому она казалась продолжением солнечных лучей. Ей не хотелось уходить отчаянно, до крика.
— Люди умирают так неожиданно. Но от судьбы не уйдешь…
— Прости меня. Я только в тюрьме понял все, что произошло. Узнал про ребенка, про весь этот чудовищный обман. Не могу представить, что поверил в это. Я был идиотом, ничего не видел вокруг, ничего не понимал. Я сделал несчастными очень много людей. А Петрин, оказывается, был моим братом, который мстил мне и моей семье.
— Петрин? — подняла брови Лера. — Мне кажется, я совсем ничего не понимаю. Зачем ему это нужно было?
— Он был просто лишен любви и всю жизнь страдал из-за этого. Если бы я только знал раньше! Но он умер…
— И он? — Лера была потрясена и несколько мгновений стояла безмолвно. — А с ним что произошло?
— Самоубийство… Я лишь недавно понял, что к чему. Прости, что тебе пришлось пройти через все это.
— Слишком поздно, Стас, — Лера покачала головой, — я давно все простила. Не думала, что это так трудно — прощать. Ненавидеть гораздо проще. Я постаралась отпустить то плохое, что было. Ты не виноват в том, что произошло со мной, — ты жил как жил. Это я ворвалась в твою судьбу и захотела изменить что-то в тебе и твоей жизни, хотя не имела на это никаких прав. Нам вовсе не нужно было встречаться. Я просто боялась за тебя, как ты все это пережил… Я знала, что ты тоже это чувствуешь. Но я все же очень рада, что мы повидались…
— Да пойми же ты! — Вознесенский вскочил с постели и схватил Леру за плечи. — Я изменился. Я прошел через такое… Ты и представить себе не можешь! После этого люди или ломаются, или становятся другими. Понимаешь,
— Перестань. Я всего лишь… не важно. Через меня тебе послали испытание. Ты же сам говорил много раз, что я только сон. Так оно и есть, я долго думала об этом. Ты был прав. Я как лунный свет — холодный и прозрачный. Мне нет места на земле, я всегда прохожу мимо. И ты первый очень доходчиво объяснил мне это. Теперь мне все равно, с кем жить, как жить. Моя душа стала холодной и ясной!
— Нет, нет! — Станислав держал Леру за руки и почти кричал. — Ты мой огонь, ты мой свет! Ради тебя я хочу жить дальше. Я хочу семью, детей. Я знаю, что и ты этого хочешь! Я люблю тебя, Лерка, с первого дня люблю!
Все перевернулось в душе Леры. Она почему-то поверила Вознесенскому, даже после всего того, что произошло. Но допустить повторения боли она не могла. Одним сильным движением Лера вырвалась из рук Станислава, схватила свою одежду и выбежала из комнаты:
— Отпусти! Мне надо одеться!
— Я не отпущу тебя! Больше не отпущу! Никуда не отпущу! — Вознесенский побежал за ней.
Лера быстро одевалась в кабинете.
— Прости. У нас нет будущего. Ты тоже это сам понимаешь, — скороговоркой повторяла она чьи-то чужие слова. В голове билась одна мысль: бежать! Бежать скорее, пока еще не стало нестерпимо больно!
— Лера, нет! — Вознесенский, рыдая, стал перед ней на колени. — Нет!
— У тебя все будет хорошо. Ты встретишь девушку, с которой тебе будет лучше, легче, проще, чем со мной. С которой у тебя не будет такого невыносимого прошлого… Такой боли.
— Нет! — ревел Станислав. — Я хочу быть с тобой, только с тобой! И я знаю, что у тебя никогда не будет другого мужчины, кроме меня. Ты же меня любишь! Так же немыслимо и фатально, как и я тебя все эти годы!
— Да, — Лера на секунду остановилась и посмотрела в глаза Вознесенскому, — я тебя всегда любила и буду любить. Ты единственный. Но мы не можем быть вместе. Я буду смотреть на тебя как Артемида на Ориона — и думать о тебе. Но это уже совсем другая любовь…
Лера поправила волосы и повернулась, чтобы выйти из кабинета.
— Нет! — Вознесенский, рыдая, всем телом устремился вслед за Лерой. — Нет. Ты не можешь уйти!
От резкого движения открылся ящик стола. Станислав нащупал правой рукой пистолет.
— Не уходи!
Лера обернулась на пороге. В последний раз их глаза встретились.
— Прощай!
В этот момент раздался выстрел. Обезумевший Вознесенский увидел, как время снова изменило свой ход, и, как в замедленном кино, Лера слегка покачнулась, приложила руку к груди и медленно опустилась на пол. По ее бледной кисти побежала ярко-алая струйка. Лера почему-то улыбалась. Последнее, что она видела, это то, как картины Станислава, висевшие прямо над ней, приблизились, засияли необыкновенно яркими красками и как будто впустили ее в свой мир.