Лунный череп
Шрифт:
Он подошёл со спины к ворам и поймал их врасплох.
– Эй, чёрт бы вас побрал, - крикнул Раньон, пытаясь заглушить вой снежной бури, - бросайте брёвна!
Ворами оказались трое костлявых индейцев, одетых в накидки из шкур бизона, а на ногах у них были гамаши из оленьих шкур.
Они уронили дрова и уставились на Раньона огромными, тёмными глазами. Тощие, голодные, замёрзшие. И доведённые до отчаяния.
– Пожалуйста, - произнёс один из них на английском.
– Холодно.
Его английский
Он всегда с пренебрежением относился к дикарям из племён Кроу и Черноногих, а особенно к тем из них, кто считал себя достаточно цивилизованными, чтобы разговаривать на языке белых.
Раньон, как любой уважающий себя нетерпимый белый, ненавидел индейцев.
Раньон родился и вырос на волне антииндейских настроений, и в нём воспитали ненависть ко всем, чей цвет кожи отличается от белого.
Лично ему индейцы не сделали ничего плохого, но Раньон знал, что во время набега племя шайеннов убило его бабушку и дедушку на индейской территории, а его отец смотрел с укрытия, как эти ублюдки снимали с них скальп.
– Вам холодно, да?
– спросил Раньон.
Тот, кто умел говорить на английском, кивнул. Двое других просто смотрели.
Раньон знал, о чём они думают. Видел ненависть в их глазах. И чувствовал, что эти подлые и лживые отпрыски дьявола с огромным удовольствием перерезали бы ему глотку, а не вели разговоры.
– Мы попали в бурю, - произнёс индеец.
– Нам нужны дрова для костра. Утром мы всё вернём.
– О, да, не сомневаюсь. Даже не сомневаюсь.
– Пожалуйста.
Голос был искренним, и будь это даже бродяга или самый мерзкий убийца, эта искренность тронула бы Раньона.
Но это были дикари.
И Раньон знал, что стоит показать им хоть каплю жалости и сочувствия, как они через минуту рассмеются тебе в лицо.
А потом вернутся и убьют тебя, как только выпадет такой шанс.
Краснокожие дьяволы-язычники не уважают сострадание; они принимают его за слабость.
– Если тебе холодно, краснокожий, - произнёс Раньон, целясь индейцу в лицо из 38-го калибра, - я могу тебя согреть. Беги!
– Пожалуйста, - повторил индеец. Он не лукавил. Ему сложно было переступить через свою гордость и умолять о нескольких щепках дерева, но он это сделал.
– Убирайтесь отсюда!
– завопил Раньон.
– Убирайтесь отсюда к чёртовой матери, пока я вас здесь не перестрелял!
Трое индейцев медленно начали отступать спиной вперёд, не сводя глаз с белого человека.
Слишком часто членов их клана убивали, стоило им только повернуться к белым спиной.
– Мы умрём, - произнёс один из мужчин.
– Но и ты не выживешь.
И они двинулись прочь.
Но слишком медленно.
Отплёвываясь от летящего в лицо снега, Раньон прицелился
Он мысленно нарисовал на спине краснокожего мишень и нажал на спусковой крючок.
Звук выстрела был едва слышен на фоне воя сильного ветра.
Видимость была плохой, но Раньон заметил, как один из индейцев упал. А потом его скрыла стена снега.
– Проклятые дикари, - сплюнул Раньон и направился обратно в хижину.
Сидя у печки и грея окоченевшие руки, Раньон ухмылялся, зная, что спас мир от ещё нескольких вороватых краснокожих.
Эти ублюдки замёрзнут.
Раньон улыбался.
– 7-
Было уже очень поздно, когда началось царапанье.
Раньон дремал на стуле, по-прежнему сжимая в руке кольт, а на столе лежал неразложенный до конца пасьянс.
Ему снилось, что он в Волчьей Бухте выпивает под вкусную закуску в тепле и уюте.
Но тут Раньон открыл глаза.
Он не в Волчьей Бухте.
Он в чёртовой лачуге ждёт наступления утра.
Которое, похоже, никогда не наступит.
Протерев заспанные глаза, Раньон опустил кольт и прислушался.
Он что-то слышал. Какой-то непонятный звук.
В этом он не сомневался.
Раньон был не из тех, кто просыпается среди ночи без причины.
Мужчина склонил на бок голову и сосредоточенно слушал.
Снег до сих пор засыпал хижину, а ветер завывал и заставлял стены хижины дрожать.
Но было кое-что ещё.
Низкое, почти жалобное стенание на фоне порывов ветра.
И царапанье. Словно кто-то проводил когтями по деревянным стенам лачуги.
Раньон сглотнул. Вдоль позвоночника потекли струйки пота.
Индейцы. Точно, индейцы. Кто же ещё?
Они каким-то образом выжили в минусовую температуру и теперь вернулись.
Возможно, целой группой.
С ружьями, ножами и в дурном настроении.
Как сказал тот краснокожий?
«Мы умрём. Но и ты не выживешь».
Раньон поёжился.
Не стоило стрелять в того индейца... Надо было пристрелить всех троих!
Следовало выследить этих ублюдков в бурю и убить. Застрелить всю троицу и уберечь себя от возможных неприятностей.
И они бы не заявились сюда, как сейчас.
Раньон снова закурил.
Надо было взять с собой больше патронов для кольта, но он не ожидал подобных проблем.
Хотя стоило бы предположить: эти дикари всегда выискивали одинокого белого, которого можно было ограбить и убить.
И сейчас они ступали тихо-тихо, окружая хижину.
Он слышал, как они скребут по стенам.
Но то, что он услышал следом, было необъяснимо. Рычание. Низкое, гортанное, звериное рычание.
Человек не может издавать такие звуки.