Лунный лик Фортуны
Шрифт:
– И вы думаете, что все это время настоящей причиной отказа была ее любовь к вашему брату?
Брайс озадачился.
– Не знаю. Похоже на то, если посмотреть. То есть, понятно, ее разговоры о нежелании стать женой и игрушкой богатого человека – да, я был богатым человеком, к тому времени мой отец уже умер – ничего не значили. Было что-то еще. Она изучила меня достаточно хорошо, чтобы понимать: я не стану превращать ее в игрушку! – неожиданно воскликнул он. – Возможно, я не любил Гуннору, но я уважал ее. И жизнь богатого человека, уверяю вас, лучше, чем что-либо другое.
– Вам не нужно убеждать меня, – ответил Жосс. – Почему же она не сказала,
– Он просил, бессчетное число раз. Но Гуннора каждый раз заявляла, что отец не согласится с этим, так как ее мужем должен стать либо старший сын-наследник, либо – никто.
– Так и было?
Брайс пожал плечами.
– Не знаю. Думаю, да. В любом случае, мне надоела вся эта неприятная история. Однажды летним вечером я пригласил Диллиан на прогулку под луной. Это случилось после семейного праздника, где все мы выпили слишком много, чтобы оставаться благоразумными. Она выглядела так прелестно, левкои источали такой сладкий аромат… И соловьи пели только для нас… – Неожиданно Брайс умолк. При этом воспоминании на его лице появилась улыбка. – Я еще не понял, что происходит, а мы уже целовались. Думаю, это была в основном ее инициатива, хотя, наверное, не по-рыцарски так говорить. – Улыбка снова осветила его лицо. – Она была чудесной девушкой, сэр Жосс, я не смог устоять. Не скажу, что очень старался. Наша женитьба казалась счастливым разрешением, и мы поженились. Остальное вы знаете.
Улыбка внезапно погасла. Брайс повернулся к очагу, чтобы подкинуть дров. Заметив, как ссутулились его широкие плечи, Жосс почувствовал, что было бы слишком жестоко настаивать на продолжении этой части истории.
Выждав, по его мнению, достаточное время, он спросил:
– И затем Гуннора пришла в Хокенли?
– Нет, – сказал Брайс со вздохом. – Она ушла раньше. По ее словам, это был единственный способ прекратить нападки отца. «Я собираюсь стать монахиней, – сказала она ему. – Тогда я не буду отвечать ни перед кем!» Алард заметил, что в таком случае ей придется отвечать перед Богом и аббатисой, но Гуннора заявила, что уж насчет этого она позаботится.
– А что почувствовал Оливар, когда женщина, которую он любил, захотела стать монахиней?
– Он сказал мне, что она делает все лишь затем, чтобы избежать брака со мной, – ответил Брайс. – Право, когда оглядываешься назад, все это выглядит довольно глупо. Если бы она немного подождала, у нее не было бы причин беспокоиться, потому что я женился на ее сестре. В любом случае, ее замысел был таков: остаться в Хокенли на год, а затем, когда придет время первого из постоянных обетов, заявить, что она передумала. Она решила начать свою жизнь в обители как монахиня, полная набожности и энтузиазма, а затем мало-помалу становиться все менее дружелюбной и все менее послушной. Она была совершенно уверена, что если будет действовать таким образом, аббатство крайне обрадуется, увидев ее спину
Да, подумал Жосс, она в этом преуспела. Причем блестяще.
– Затем она собиралась вернуться и найти Оливара?
– Таков был замысел. Она догадывалась, что произойдет здесь в ее отсутствие. Понимала, что я, наверное, женюсь на Диллиан. Может быть, она даже знала, что Диллиан весьма нравится эта идея. Вероятно, она придумала приключение с монастырем для самой себя, решив, что ничего не теряет.
Жосс откинулся на спинку кресла. Боже милосердный, думал он, Гуннора действительно была своекорыстной! Как много человеческих жизней было
Не так уж удивительно, вдруг подумал Жосс, что кто-то перерезал ей горло.
– А сейчас она мертва, – продолжал Брайс, – и мой брат баюкает свое разбитое сердце.
– Ваш брат дома?
– Был. Он ездил со мной в Кентербери, знаете ли, и был надежной опорой во время моих разнообразных суровых испытаний. Потом Оливар проводил меня домой. Но до конца он так и не умиротворился. Думаю, во время нашего пребывания в Кентербери он нашел так же много утешения, как и я, возможно, даже больше. Новая часовня Святого Томаса выглядит очень трогательно – вы видели ее?
– Пока нет.
– Рекомендую побывать там, особенно тем, кто в печали. Как бы там ни было, Оливар сказал, что должен вернуться. Я одобрил его решение – человек должен искать утешения везде, где он может найти его.
– Аминь, – отозвался Жосс.
Наступило недолгое, задумчивое молчание. Размышляя над услышанным – насколько это позволяли выпитые кружки эля, – Жосс твердо знал, что должен спросить что-то еще. Что же?
Он заставил себя ни о чем не думать, сейчас это было совсем нетрудно. И – образ вспыхнул в его сознании. Да! Он вспомнил!
– У вашей жены был крест, украшенный рубинами? – спросил Жосс.
– Да. Алард подарил такие им обеим, почти одинаковые. И меньшего размера – кузине Эланоре.
– Могу я взглянуть на крест Диллиан?
Брайс удивился.
– Если хотите. Пойдемте со мной.
Он прошел к лестнице в конце залы и отдернул гобелен, который висел над входом. Спиральная лестница, вырубленная глубоко в стене, вела на верхний этаж. Последовав за Брайсом в сводчатый проем, Жосс оказался, по всей видимости, в спальне хозяйки, просто, но уютно обставленной. Кажется, здесь убирали не слишком старательно. Покрывало, лежавшее поверх шерстяного матраса, было разглаженным и выровненным, но в углу валялись две маленькие туфельки из мягкой кожи; одна из них стояла как полагается, зато вторая лежала на боку. Деревянный сундук был чуть-чуть приоткрыт, и из него выглядывала яркая шелковая ткань с узорчатой каймой, возможно, шаль. Казалось, комната была покинута совсем недавно и ожидала возвращения госпожи.
Это производило странное щемящее впечатление.
– Она держала свои драгоценности здесь. – Брайс поднял потертую бархатную коробочку обшитую стеклянными бусинами. – Безвкусная вещица, но для Диллиан она была дорога. Диллиан говорила, что это подарок ее старой няни. Я купил ей вот что. – Брайс показал на вместительную, красиво отделанную серебряную шкатулку, стоящую на полу позади сундука. – Она очень мило поблагодарила меня и сказала, что будет держать там перчатки.
Улыбаясь, он открыл бархатную коробочку.
Внутри было жемчужное ожерелье, брошка с сапфирами, янтарные бусы, четыре или пять колечек, а также золотой венец, который украшали два сердечка, выполненные крошечными жемчужинами.
– Я подарил ей это на свадьбу, – объяснил Брайс, коснувшись пальцем венца.
Кажется, он уже забыл, зачем они с Жоссом пришли сюда.
Но Жосс помнил. И для него не было никакого сюрприза в том, что креста в коробке не оказалось. Жосс прекрасно знал, где эта вещь находится сейчас.
– Креста нет, – заметил он.