Лунный прилив

Камерон Стелла

На улице Кэллоуэй — ее первой остановке — Грир ходила туда-сюда возле коттеджа Марш, пока не осознала, что это бросается в глаза. Затем она перешла на другую сторону дороги и принялась разглядывать дом, и, когда уже собралась с духом, чтобы взойти на крыльцо, передняя дверь открылась. На пороге показалась подвыпившая молодая женщина с ребенком на плечах и выкинула две пустые бутылки из-под молока.

Это безнадежно. Какой смысл спрашивать о Руби всех подряд, если очевидно, что эти люди не имеют к ней отношения. Грир снова направилась в центр деревни, пытаясь

не замечать облегчение, испытанное оттого, что не пришлось заходить в дом.

Чуть позже, когда девушка уже готова была совсем сдаться, констебль подсказал ей мысль поговорить с пастором.

Действующий викарий церкви быстро удовлетворил ее интерес. Занятой мужчина средних лет, он не выказывал большого воодушевления по поводу своей десятилетней службы в Ферндэйл. Нет, у него сейчас нет прихожан по фамилии Тиммонс. Возможно, это значит, что семья переехала. Но его ушедший на пенсию предшественник, Алек Кольер, который теперь живет в Чалдон-Херринг, возможно, сумеет помочь ей. И мужчина наградил Грир улыбкой, которая, по-видимому, была нечастой гостьей у него на лице — и явно предупреждала о трудностях: «Если только вам удастся увести его от излюбленных тем: тоски по Ферндэйл, налогов и ревматизма».

Пока что попытки Грир преодолеть эти самые трудности оказывались не особенно плодотворны. На очереди, вероятно, были налоги.

— Билл Тиммонс был хороший человек. И отличный каменщик. Он время от времени что-то ремонтировал на территории церкви. В молодости жил в Лондоне, как он рассказывал, приложил руку даже к постройке собора Святого Павла. Хотя был тихий. Они с Молли переехали на юг в поисках успокоения, я так думаю, ну и чтобы увезти их маленькую дочку подальше от города.

Чашка в руках Грир чуть не соскользнула из блюдца. Она успела незаметно придержать ее. Кого он имеет в виду? Ее дедушку?

— Как звали их маленькую дочь?

Старик недовольно посмотрел на Грир:

— Руби. Конечно же Руби. Я думал, мы о ней говорим.

— О ней, о ней. Вы и ее тоже знали... и Курта? — Ее губы задрожали. Она не должна плакать. Он этого не поймет.

Преподобный Кольер несколько раз моргнул, потирая костяшки пухлых пальцев.

— Я перед этим сам немного занимался плотницким делом. По части декорирования, — добавил он после некоторых раздумий. — Руби приходила с матерью. Молли помогала убирать церковь. Ее девочка росла молчуньей, и помню, была у нее копна рыжих волос.

Коснувшись лба, Грир прикрыла защипавшие от все же прихлынувших слез глаза. Рыжие волосы.Она уже упоминала о том, что Руби ее мать, но старик, казалось, забыл об этом.

— Она уехала из Ферндэйл, как только закончила школу. Ей тогда вроде бы и шестнадцати-то не было. Не прошло и года, как она вернулась и родился мальчик.

— Курт?

— Под таким именем его крестили. А звали его Расти. Его-то появление Билла и подкосило, — договорил старик, противно цокнув языком.

Вполне можно закончить на этом. Колин говорил, что она может прекратить, как только передумает. Поставив чашку

на подоконник, Грир привстала. В этом невзрачном доме, от которого она поспешила уйти сегодня утром, она не найдет ничего, кроме горя. Там страдали люди — ее родные. Хотела ли Грир знать, насколько мучительным было это страдание?

— Еще чаю, мисс?..

— Нет, спасибо, — устало проговорила Грир. Она дошла до самой сути. И теперь не может просто так взять и сбежать. Собравшись с силами, Грир присела обратно. — Прошу, продолжайте, преподобный Кольер.

— Да нечего больше рассказывать, — проговорил он, уставившись в кружку с чаем. — Отец Руби умер спустя пару лет после того, как она снова уехала. Кинула ребенка на родню. — Он печально покачал лысеющей головой. — Молли воспитывала Расти как собственного сына. Потом Руби вернулась со вторым ребенком, и Молли сделала бы то же самое и для него, если бы не была тогда уже больна.

Кровь в жилах Грир словно застыла. Теперь преподобный говорил о ней.

— Вы знаете о том, куда Руби направилась после? — прошептала она.

Старик, кряхтя, поднялся со стула и, подойдя к окну, посмотрел на небо.

— Снова собирается дождь. Уже все растения побил. — Он взялся за растянутый край синего свитера. — Не помню всех деталей, но после смерти Молли Тиммонс Расти, кажется, отправили в приют для бездомных мальчиков. Так я и не узнал, что случилось с Руби и ее малышкой.

— Но вы что-то знаете о Расти?

— А ты и есть та малышка. Как чудно устроен мир, — сказал он, застав ее тем самым врасплох. До этого момента Грир вовсе не была уверена в том, что старик понимает, кто она такая. Когда он обернулся, взгляд его был поразительно ясным. — Расти был хороший мальчик, смирный и находчивый. Я слышал, он ушел в торговый флот. Наверное, решил, что это лучший способ сбежать отсюда и покончить с прошлым. Может быть, он был прав.

Может быть и так, но только Грир на этот раз по-другому взглянула на положение дел. Что плохого может выйти из того, что она, по крайней мере, попытается связаться с братом, которого никогда не видела — о существовании которого даже и не подозревала до вчерашнего дня? А Расти вполне может знать, где сейчас их мать. Задача, казавшаяся еще недавно неразрешимой, теперь сама подсказывала дальнейший план действий.

— Вы мне очень помогли, преподобный отец. Спасибо вам, — сказала Грир, вставая. — Вряд ли вы знаете, каким образом записываются в торговый флот?

Слабо улыбаясь, он покачивался на носках.

— Чего не знаю, того не знаю. Но если бы я был на месте молодой женщины, вознамерившейся отыскать кого-нибудь близкого, то, вероятно, обратился бы в Союз моряков в Саутгемптоне. Расти должен там числиться, если он выходил в море, а они ведут записи по каждому работнику — все корабли, на которые он нанимался, да и информация о теперешнем его судне, если таковое существует, — говорил он, рассеянно почесывая затылок.

Еще один шаг вперед. Если Расти выходил в море, Грир с легкостью сможет сократить разрыв между ними.