Лунный прилив
Шрифт:
— Тогда в чем дело?
— Ни в чем, — чересчур поспешно отозвалась Грир. — Просто такое ощущение, как будто мы в ловушке.
— В ловушке? — Его короткий смешок отнюдь не был радостен. — Это значит, что ты жалеешь о том, что согласилась? И тебе кажется, будто я заманил тебя в эту... поездку?
Слабость, обрушившаяся на ее ноги, завладевала всем телом.
— Нет, нет. Я рада быть здесь с тобой, — заверила она его. — Я ведь даже сама забронировала номер, помнишь? Если уж кого винить в тщательном планировании обстановки,
Эндрю подошел к окну и, отдернув занавеску, устремил взгляд в темноту сквозь стекло, испещренное каплями дождя.
— А что, кстати говоря, заставило тебя выбрать это прекрасное заведение?
— Пожалуйста, Эндрю. Не сейчас.
— Серьезно, — настаивал он. — Почему именно это?
— Как можно так менять тему разговора? — проговорила она и сжала зубы, чтобы унять дрожь.
Он обернулся:
— Ну расскажи.
Грир присела на край обитого ситцем кресла возле незажженного газового камина.
— В книге ему присвоили одну звезду. Было сказано, что здесь чисто и виден океан. — Она подняла глаза и встретилась с Эндрю взглядом, в котором явственно читался вызов. — А если тебе вдруг понадобится телескоп, чтобы посмотреть на воду, то он дешевый, — огрызнулась Грир.
— Уже хорошо, — серьезно сказал он. — Теперь ты злишься.
— Тебе нравится, когда я злюсь?
— Это отличное начало. Иногда нам приходится пройти через целую гамму эмоций, прежде чем оказаться в состоянии ощутить нужную, — разъяснил Эндрю.
— Я думала, ты педиатр, а не психотерапевт.
— Внутри каждого врача живет скрытый психотерапевт. Это я про хороших врачей, само собой.
Грир издала шумный вздох.
— Больше всего в мужчинах меня восхищает такое качество, как скромность. А ты просто необыкновенно скромен.
Его низкий раскатистый смех как будто растопил атмосферу в комнате.
— Смотри-ка, — поддразнил он ее. — Гнев сменяется презрением. Мы движемся в верном направлении. Поработай над чувством презрения, пока я придумаю, как разжечь огонь. Я думал, что этот вид каминов вышел из употребления уже много лет назад. У тебя есть спички?
— Что идет после презрения? — сухо спросила она.
— Я надеюсь, спички.
— Зачем мне, по-твоему, носить с собой спички? Может быть, нам стоит позвать миссис Фелпс. Думаю, она с удовольствием поднимется и выручит нас.
Эндрю пересек комнату и опустился на колени перед Грир.
— Даже не думай. Если потребуется, я лучше отломлю пару ножек от стула и разотру их друг о друга. Я несколько раз пробовал, когда был ребенком, — с прутиками, не с ножками стульев.
— И как, удавалось разжечь костер?
— Нет. Даже искры не получалось. — Он положил ладони ей на колени. — Но по крайней мере, нам, может быть, удастся забыть про огонь, и мы узнаем, сколько тепла способны выработать наши тела, — многозначительно произнес Эндрю, наклонив голову и скрыв от нее лицо.
Он
— Как же мне хотелось оказаться здесь, с тобой, наедине, — прошептала она.
— А теперь ты уже не так уверена в том, что тебе этого хочется? — Эндрю еще сильнее склонил голову.
Отняв ладонь от щеки, Грир обхватила руками его плечи. Приникнув к макушке Эндрю, она медленно потерлась лицом о его волосы.
— Ни в чем не была так уверена, как в этом, — пробормотала она. — Но я не хочу тебя разочаровать. Ты такой прекрасный, Эндрю. Ты никогда не сделаешь и не скажешь ничего, что могло бы расстроить меня, — соглашаешься терпеть рядом с собой капризную женщину, которая на каждом шагу выдумывает адские препятствия, хотя и хочет заняться любовью не меньше тебя, — призналась Грир.
— Что? — Одним внезапным движением Эндрю развернулся и обхватил лицо Грир обеими ладонями. Он пристально смотрел в ее глаза, а потом опустил взгляд на губы. — О, моя дорогая, — проговорил Эндрю. — Ты не можешь разочаровать меня. И если все это были адские препятствия, то я надеюсь, они будут повторяться каждый день. Ты просто уникальна, — подытожил он, сопроводив свои слова мимолетным, но чувственным поцелуем. — Всего одну минуту, — сказал он, вскочив на ноги и подходя к подносу с чаем, оставленному хозяйкой. — Мозговой штурм отменяется. Спички на подносе. Только не шевелись, я разожгу это чудовище.
Повернув хромированный ключ на правой части пода камина, Эндрю пустил газ. Он чиркнул спичкой, и шипение тут же переросло в равномерное потрескивание, когда пламя разгорелось.
— Ну вот, — произнес он, совершенно довольный собой. — Теперь это местечко прогреется в два счета. — Эндрю бросил коробок спичек на каминную полку и обернулся к ней, уверенно подбоченясь: его умелые руки упирались в узкие бедра под лацканами пиджака. — Ну так на чем мы остановились?
— Этого мне, наверное, уже не вспомнить.
— Давай плащ.
— Мне пока еще холодно.
— Больше никаких отговорок, — настоял Эндрю. Выскользнув из пиджака, он протянул ей руку. — Вставай. Я повешу их в гардероб, если это он и есть. Выглядит скорее как древнегреческий гроб, который подняли и поставили вертикально. — Наклонив голову, он, казалось, сосредоточенно разглядывал вместилище. — Или, возможно, древнеримский — они были те еще любители фруктов.
Грир поднялась, смеясь над его шуткой, и позволила ему снять с себя плащ. Узкий массивный шкаф из орехового дерева стоял на небольшом расстоянии от стены. Его передние дверцы украшали резные грозди винограда.