Лунный прилив
Шрифт:
— Люблю? — Она рассмеялась, стараясь, чтобы он не заметил, как тяжело вздымается ее грудь от каждого болезненного вздоха. — Во всем словаре это, наверное, самое затасканное слово. Я люблю мороженое. Люблю ходить по магазинам. Люблю...
— Довольно. — Эндрю сдвинул брови и на секунду уронил голову. — Ты сняла обручальное кольцо. Почему? — запальчиво спросил он.
— Время пришло, — ответила она равнодушно.
— Спустя два года вдруг взяло и пришло? И просто так совпало с... нами?
Она никогда раньше не видела его таким разозленным, но надо было пройти до конца.
—
— Понятно. — Эндрю выпустил ее и отвернулся. — Пришло время снять обручальное кольцо, и я тут ни при чем. И, признаваясь мне в любви, ты тоже ничего не имела в виду. Ты просто получала удовольствие — хочешь, чтобы я в это поверил? Этакая охотница до наслаждений, которая не знает ограничений и условностей?
О, Эндрю, Эндрю.
— Давай закончим на этом и не будем портить то, что между нами было, — ответила Грир, гораздо более оживленно, чем требовалось.
— Нет, — мрачно отозвался он, обхватив руками голени. На спине у него проступили мышцы, на вид твердые как камень. — Секс для тебя только физическое упражнение. Никак не связанное с чувствами. Ты это хочешь сказать?
Она выбивалась из сил.
— Не нужно мешать страсть с любовью. Только это я и пытаюсь объяснить. Завтра... пусть даже через год ты будешь только благодарен мне за то, что мы не ввязались в такие отношения, о которых бы оба сожалели.
— Лгунья, — сказал Эндрю, как будто получая удовольствие оттого, что провоцировал ее на новые признания. — Есть что-то еще. Почему ты не хочешь сознаться, Грир? Хоть раз скажи правду, — донимал он ее.
— Прекрасно, — взорвалась она. — Хочешь правду, получай. — Вскочив с кровати, она принялась складывать стопкой разбросанную одежду. — Нас с тобой не связывает ничего, кроме секса. Мы только возбуждаем друг друга, вот и все. А теперь я хочу сесть на первую электричку до Дорсета. И тебе советую. Нам предстоит много дел в следующие несколько дней.
Грир казалось, что от воцарившейся после ее речи тишины она вот-вот сойдет с ума. Когда Эндрю наконец заговорил, от его голоса у Грир по спине пробежала дрожь.
— Скажи мне только одно, — произнес он.
— Что угодно. — Она и так уже выплакала все слезы.
— Если ты и впрямь такая женщина, для которой обычное дело переспать с мужчиной, а потом просто взять и исчезнуть, — такая, которая получает удовольствие от чистого, не замешенного на чувствах секса, — почему тогда тебе понадобилось целых два года после смерти мужа, чтобы отдаться другому мужчине?
Руки у Грир были словно деревянные. Грудь выпадала из сорочки, пока она сражалась с пуговицами. Больше ничего не говори, приказала она себе. Не позволяй голосу выдать твои чувства.
— Ну же, убеди меня, Грир, — требовал он ответа. — Заставь меня поверить во всю эту чушь. Почему я стал первым?
Эндрю подошел к ней вплотную, и ей ничего не осталось, кроме как поднять голову и встретиться с ним взглядом. Да, сейчас Грир могла бы поддаться соблазну и принять его предложение — но спустя какое время она станет для него обузой, сколько пройдет дней или лет, прежде чем физическая привлекательность потеряет над ним
— С чего ты взял, что был первым?
В глазах Эндрю мелькнула такая боль, такое разочарование, что Грир не выдержала и отвернулась.
— Я же не дурак, — наконец проронил он. — Поспеши. Хочу убраться отсюда, пока не задохнулся.
Грир не понимала, как ей вообще удалось пережить этот день, а затем самую длинную ночь в ее жизни. На обратном пути в Уэймут Эндрю не проронил ни слова, и его молчание леденило ее кровь. Пока они были в Лондоне, «астон» ждал их на парковке у вокзала, и, выйдя на станции, Эндрю с сухой вежливостью настоял на том, чтобы подбросить Грир до «Белль Висты». А потом она оказалась одна, и долгие часы потянулись, наплывая воспоминаниями, которые она пыталась выкинуть из головы.
Этим утром авиакомпания подтвердила пятничный рейс. В четверг она отправится в Лондон и переночует в «Холидэй Инн» на территории аэропорта. Стало быть, сегодняшний и завтрашний день нужно отвести для утверждения еще не оформленных сделок по «Бритмании».
В обеденное время Грир прогуливалась по пляжу в направлении центра города. Она не была голодна — как и все эти дни, но все же притормозила у киоска с морепродуктами и купила миску моллюсков. Эти ракообразные с желтоватыми конечностями легко жевались и оказались удивительно приятными на вкус, пикантными благодаря уксусу и перцу.
Закончив трапезу, Грир продолжила утомительный путь, утопая во влажном песке каблуками. По глади океана и прибрежной линии стелился туман, поглощая шум проезжей части. Остановившись, Грир повернулась лицом к размытой дали бухты. С тех пор как погиб Колин и она потеряла Коллин, она чувствовала себя живой лишь наполовину. На какое-то время Эндрю сумел воскресить мертвые частички ее души. Но того, что она могла предложить ему, не хватило бы на всю жизнь. Страх любви и потери разрушителен по своей природе — теперь она знала это. Но даже если бы Грир удалось самой побороть боязнь новой катастрофы, все равно она никогда не подвергла бы Эндрю такой опасности. Если бы они остались вместе, он бы, конечно, так никогда и не дал ей понять, что чувствует себя обманутым. Со временем их разное происхождение и ее неспособность иметь детей стали бы серьезной проблемой, но Эндрю никогда не произнес бы этого вслух. Грир просто знала бы это, потому что ему никогда не удавалось скрывать от нее свои чувства.
В городе Грир посетила рыболовный склад-магазин, чтобы уладить детали поставки партии водоотталкивающих свитеров. Она видела такие в Гернси, где их и выпускают, но ей сказали, что свитеры из не полностью очищенной от естественного жира шерсти есть и в Уэймуте. Они будут пользоваться спросом — особенно среди молодых покупателей. Далее по плану были гончарные изделия с острова Уайт. Вылепленные вручную супружеской парой гладкие керамические емкости имели легкий намек на африканский стиль. Грир унесла с собой аккуратно упакованные в коробку образцы. Потом она запросит из Америки еще партию.