Лунный серебряный свет
Шрифт:
Кэлам любил Шекспира. Он собрал всё, что смог найти в магазине, рассказала мне Софи. Я провела рукой по книгам, которые он так тщательно рассортировал.
— Я не понимаю, почему мужчины настолько педантичны, — сказала Софи позади меня. — Мой муж не понимает, как я здесь что-то нахожу. Но ему не обязательно сюда приходить. Он отыгрывается дома. Там у каждой книги своё место, и пока оно не определено, книга не встанет на полку. — Она улыбнулась мне, передразнивая интонацию доктора Эриксона. — Я позволяю Кэламу получить это удовольствие. Если он полагает, что есть
— Мне нравится, как всё расставлено, — сказала я. — Можно натолкнуться на книгу, которую никогда бы не нашёл.
Софи посмотрела на меня сияющими глазами.
— Пошли, чай готов.
Подтолкнув меня, она провела меня через ряды и усадила на старое скрипучее кресло из коричневой кожи. На столике стояли дымящийся чай и маленькие печенья.
Я сняла свою куртку и бросила её рядом с сумкой на покрытый пушистым ковром пол. Потом я положила в свою чашку сахар и добавила молока. За это время я приучила себя пить такой чай, чтобы меньше скучать по своему горячо любимому латте макиато из Старбакса.
— Ну, — начала Софи. — Как у тебя дела?
— Я очень скучаю по маме, а иногда и по большому городу, — заговорила я, запинаясь.
Она понимающе кивнула.
— Когда я приехала сюда, мне всё казалось чужим и ужасно провинциальным, — сказала Софи. — Я ещё не рассказывала тебе, что мы познакомились в Париже и тут же влюбились друг в друга.
Я заметила, как по её лицу скользнула печаль.
— Я всегда была достаточно импульсивной.
Это я поняла с первого взгляда.
— Я поехала с ним, когда он получил сообщение, что его отец при смерти. Мои родители были в ярости, но они ничего не могли поделать.
По тому, как она сидела передо мной, укутанная в светло-зелёный кафтан с неизменно звенящими браслетами, я с лёгкостью могла представить, как в Париже шестидесятых годов она попала под обаяние молодого авантюриста из Шотландии, а он — под её.
— Когда мы сюда прибыли, я была в шоке. Ни театров, ни балов, ни библиотек. Но я была влюблена. С годами я свыклась. Мы часто ездили в Эдинбург. Мой муж считал своим долгом, показать мне, что здесь есть не только пастбища, овцы и горы. И хотя скоро уже пятьдесят лет, как я здесь живу, для многих я до сих пор чужестранка. Но сейчас остров — мой родной дом. — Она посмотрела на меня. — Я желаю, чтобы и для тебя он им стал.
— Ты знаешь, я рада, что Итан и Бри приняли меня, — ответила я. — Я никогда не понимала, какого это жить в большой семье, и я боялась этого.
— А что ты думаешь теперь?
Я пожала плечами.
— Хаотично, шумно и, вопреки всем ожиданиям, здорово, — я замолчала и почувствовала, как на мне задержался полный понимания взгляд Софи. — Теперь я надеюсь, что наконец станет по-настоящему тепло. Вечно плохая погода угнетает.
— Да, — согласилась она. — Тут поможет одно: читать, читать, читать. — Она вскочила с места, и мрачное настроение улетучилось. — Тебе нужно что-нибудь для сердца.
Я кивнула, неуверенная, что она под этим подразумевает.
— Не безвкусица, которую читают многие
Её руки порхали по воздуху. Я молча следовала за ней по рядам. С любовью она проводила по корешкам книг, и я задавалась вопросом, что она ищет. Она вытащила книгу и протянула её мне. «Анна Каренина, — прочитала я, — Льва Толстого». Об этом я никогда не слышала. Я углубилась в аннотацию. Звучало многообещающе.
— Говорю сразу, — услышала я Софи, направившуюся дальше, — ты будешь плакать. Это чудесная и ужасно печальная книга. — Она остановилась у полки с Шекспиром. — «Ромео и Джульетту» ты знаешь, — пробормотала она себе под нос. — Попробуй-ка «Отелло», тогда для начала тебе будет достаточно. В следующий раз, обязательно расскажи, понравились ли тебе книги.
Я улыбнулась. Как будто я и так не делала этого постоянно. Я собрала вещи и поблагодарила Софи. На улице уже смеркалось.
— Не нужно меня благодарить, моё дитя. Я радуюсь, когда ты приходишь. — Она поцеловала меня в щёку, и я уже развернулась к двери, как в этот момент она открылась. Я тут же натолкнулась на человека, вошедшего в магазин. Это был Кэлам. Он качнул головой из-за моей неуклюжести и отпустил меня, когда узнал, что это была я.
Этого короткого момента было достаточно; места на руках, которых он касался, горели, словно от огня.
— Кэлам, — воскликнула Софии, — жаль, что ты не пришёл чуть раньше. Эмма приходила ко мне на чай.
Не оборачиваясь, я словно в бегстве покинула магазин. Я побежала вдоль Главной улицы домой. Дверные колокольчики ещё целую вечность звенели в моих ушах.
Наконец солнце победило, и наступила настоящая весна.
— В следующие выходные мы все вмести едим купаться на Лох-Несс. Ты едешь с нами, Эмма, — констатировала Амели и застала меня врасплох своей спонтанной идеей.
— Э-э, даже не знаю. Не слишком ли холодно купаться? — спросила я с беспокойством. — Солнце светит всего несколько дней.
— Ты мерзлячка. Температура воды будет десять-двенадцать градусов, — возразила она, теряя терпение.
Я содрогнулась от одной мысли.
— Ты что, белый медведь?
— Ты всё равно не пойдёшь в воду, так что можешь просто полежать на солнышке. Может, оно над тобой сжалится и добавит немного цветов твоему лицу. Ты как раз уже выглядишь как белый медведь, — подразнила она меня.
— Ладно, возможно, я поеду, — неуверенно согласилась я, радуясь, что мои заморочки по поводы воды она приняла с юмором. — Кто едет ещё?
— Я приглашу кого-нибудь, и Питер возьмёт несколько своих друзей. Будет здорово.
Амели завела речь о прогулке и за ужином.
— Мы с Эммой собрались в субботу с ребятами на озеро. Можно?
— Тебе понравится, Эмма, — сказала Бри. — Наконец ты посмотришь остров. Когда вы отправляетесь?
— Я думаю, мы поедем часов в двенадцать.
— Хорошо. Мы пойдём с Ханной и Эмбер к Эвансам, а вечером встретимся в пиццерии. Так я смогу отложить готовку. Эмма, на озере супер, тебе будет весело, — подбадривающее повторила она, заметив моё недовольное лицо.