Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]
Шрифт:
Митя пришел домой около десяти вечера. Чувствовал он себя неважно. Хмель давно прошел, мучило чувство вины.
Но когда он поужинал и удалился в свою комнату, чтобы не слышать упреков матери и нотаций отца, все пережитое сегодня вновь всплыло в его памяти. Блаженное чувство, незнакомое раньше, охватило его. Взрослые, наверное, сказали бы, что это влюбленность. Но Митя не мог точно охарактеризовать ощущение томления и радости, волнами находившие на него. Они договорились, что встретятся в субботу. Митя сам предложил этот день, поскольку знал, что мать с отцом собираются на Южное кладбище навестить могилу бабушки, а значит, он весь день будет свободен.
Я поехал к Акимычу
По нашему делу Акимыч говорить отказался.
— Кое-что делается, — невнятно отговаривался он. — Лучше расскажи, в какую телегу тебя впрягли.
Выслушав все, Акимыч задумчиво сказал:
— С обстановочкой, конечно, не мешало бы познакомиться. В смысле, как конкретно выглядит место убийства, какие раны, общую атмосферу, но идти туда, еще раз травмировать родителей не хочется, да я и не имею на то никаких формальных прав. Фотографий тоже пока нет. Но все, что ты мне рассказал, напоминает дело, которое до сих пор на мне висит тяжким грузом. Два года назад при аналогичных обстоятельствах были зверски убиты два подростка с интервалом в двадцать восемь дней. Тогда многое было непонятно. Подростки были связаны, обоим перерезали горло, изуродовали тело. Обоим после смерти отерли лица от крови и подгримировали, чтобы не было видно гримасы боли и ужаса. И еще одно: оба подростка имели незадолго до смерти половые контакты с женщинами. В тех случаях они не были так изуродованы, как сейчас. — Акимыч явно избегал некоторых выражений, вошедших в обиход даже телевизионных комментаторов. Сейчас ему не хотелось говорить, что жертвам не отрезали половые органы.
— Зато, — продолжал следователь, — у обоих были вырезаны сердца, вспороты животы и на правой стороне груди ножом вырезана пентаграмма, а во рту у одной из жертв торчал символ сатанистов — сувенирный пластмассовый череп. И в том и в другом случае преступник после убийства мылся в ванной.
В общем, Слава, я решил тогда, что имеем мы дело с женщиной. Но! Мой грех! Понадеялся на улики, вещдоки и не поговорил с психиатром. Думал выйти прямо на секту. Не удалось.
— Не удалось секту найти? — удивился я. — Да они почти что и не скрываются.
— На сатанистов мы вышли. Их действительно искать не надо. Да только ни одной женщины среди них не было. Проверили всех. Обычные ребята. Романтика не в ту сторону повернута. Все как один из чувства протеста против официоза в религии и в обществе подались в подручные к сатане. Да только он их, я думаю, не принял. Или Господь Бог мешает сближению. Во всяком случае, и магистр, и члены секты показались мне просто мальчишками, которые ищут приключений. Есть, конечно, и другие сатанинские секты в городе, так сказать, региональные. В некоторых числятся и женщины. В общем, проверили всех. Не то. Они, конечно, могли бы, их культ предполагает человеческие жертвы, но большинство членов на убийства просто не решатся.
— И слава Богу! — сказал я. — А что с убийствами?
— Понимаешь, те же сатанисты объясняли мне, что характер убийств говорит за то, что орудовали религиозные фанатики. Тоже сектанты, но, так сказать, антиподы сатанистов. Убивая, они стремились ублажить своего бога, уверенные, что убивают дьявола. Я этим ребятам поверил. Они не ангелы, но говорят, по-моему, дело. А вот на какую-нибудь другую секту антисатанистов мне выйти не удалось. Тем более ты знаешь нашу прессу. Чуть до религии дотронешься, сразу вой поднимают! Свобода совести! Докажи сначала, что они фанатики, потом докажи, что убийцы, а уж после этого распускай секту и сажай, если сможешь.
— У меня была пациентка много лет назад, — которая могла бы соответствовать признакам маниакальности, которые вы описываете, — поразмыслив, сказал Анатолий Михайлович Марченко, когда я рассказал ему об убийствах и о догадке Стрельцова.
— Какова же была причина ее психопатичности и в чем она проявлялась? — спросил я.
— Мне кажется, что это не та больная, которую вы ищете. У моей пациентки были, конечно, все признаки навязчивых состояний, но они легко купировались, и выписали мы ее практически здоровой, хотя на учете, естественно, оставили.
— Может быть, доктор, расскажете немного подробнее о ней?
— Конечно. Звали ее Надежда Сергеевна Курдяева. Внешне очень интересная, даже эффектная. Было это… дай Бог памяти, лет десять тому назад. Ей было двадцать пять. За год до того как попасть к нам, у нее умер муж. Болезнь ее заключалась в том, что она смертельно боялась и даже ненавидела детей. Не всех, только мальчиков и только до шести, семи лет. Я беседовал с ее матерью и близкими подругами. Все в один голос утверждают, что Надежда очень любила мужа. Не просто любила, была фанатично ему предана. Она старалась угодить ему во всем. Носилась с ним как с писаной торбой, вплоть до того, что если он задремывал днем, она сидела рядом, любовалась им и отмахивала мух.
Но, увы, Курдяева не могла иметь детей. Она объездила все клиники страны, лечилась у гомеопатов, знахарок и колдунов.
Надежда готова была отдать мужу все, даже свою жизнь, но не могла подарить ребенка. А муж мечтал о мальчике. Таким образом в ее глазах каждый ребенок, особенно мальчик, стал олицетворением ее неспособности иметь детей. При жизни мужа она могла компенсировать это своей беспрерывной заботой о нем, но после его смерти исчезла даже такая возможность. И она возненавидела детей-мальчиков, всех мальчиков до шести лет. Убийства за ней не числились, слава Богу, иначе ее бы не выпустили.
После выписки она являлась к нам на контрольные осмотры. Говорила, что стала верующей, что постоянно просит у Бога прощения за свои грехи.
— Она была православной?
— Сначала да. Потом, после того как сюда понаехали иноземные проповедники, стала ходить в разные клубы и дворцы культуры. Мне кажется, ей нравилось, что ее никто не принуждает молиться, совершать обряды. Через некоторое время я заметил, что она становится все более фанатичной. Если не ошибаюсь, у православных такое состояние именуется «прелестью». Вот Курдяева все больше впадала в «прелесть», объясняя каждый свой шаг божественным откровением.
— Не понимаю, — признался я. — Она что, могла совершить любой поступок и объяснить его подсказкой свыше?
— Не совсем так. Она объясняла все, что с ней могло произойти и происходило, вмешательством высших сил. К примеру, как-то она опоздала на прием на десять минут. Я, зная ее пунктуальность, решил, что она не придет. А поскольку Курдяева была последней, записавшейся на прием, я решил перед уходом домой попить чайку. Устал очень. Только я заварил чай, появилась Надежда Сергеевна и с ходу сказала: «Видите, доктор, как мне помогает Господь?! Меня задержали на работе, и я думала, что к вам сегодня не попаду. Но, во-первых, как только я вышла, подъехал мой знакомый на машине и привез меня сюда, а во-вторых, Господь подсказал вам попить чаю и дождаться меня».