Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]
Шрифт:
— Это он подарил. Давно, месяцев семь назад. Он верующим не был, его забавляла церковь. Его вообще многое забавляло. А крестик подарил. Я его заставила всю службу отстоять, пока меня крестили. Димка у родителей?
— Да.
— Вы еще чуть папу не избили. Он решил, что вы — Дима.
— Он Чернова никогда не видел?
— Никогда. Его, по-моему, вообще никто никогда не видел. Я имею в виду… истинного Диму. Он кого-то изображал. Постоянно скучал, старался развлечься, заботился обо мне… и все равно скучал. Знаете, у него не менялось выражение лица. Впечатление, будто
Я задал глупый вопрос:
— Он любил вас?
— Он так утверждал.
— А вы?
— Да.
— Боялись?
— Очень. Знакомые… они Диму обожали, боготворили. Ах, какой он умный, какой добрый, какой общительный. Милашка. Им не пришлось жить с ним. Иначе старались бы никогда не попадаться ему на пути. Мне кажется, его за это и убили. Кто-то понял, что он собой представляет… Человек ведь не умеет вечно прятаться. Даже внутри самого себя.
— Как вы познакомились?
— В метро. У Димы случались приступы… меланхолии, что ли. Он начинал метаться по городу. Бросал этот мерзкий автомобиль и катался в транспорте. Со всеми ссорился или наоборот. Было стыдно. А первый раз… Я ехала в гости, к подруге. И меня зажали в давке перед эскалатором. Дима всех растолкал, извинился, провел меня вперед. Все разулыбались. Волшебство. Российский способ заводить романы. У эскалатора станции метро «Василеостровская».
— Дима часто здесь бывал?
— Когда как. Он предпочитал возить меня куда попало. Куда я попрошу. Иногда, куда сам хотел.
— В казино «Unplugged»?
— И туда тоже. Познакомил с владельцем. Валерий Викторович — милый пожилой человек. Чрезвычайно любезный.
— Сомневаюсь. У Димы еще кто-нибудь был?
Юля изумилась. Изумилась сильно. Брови поползли вверх, а губы в стороны. В результате уголки губ достигли ушей.
— Кто-нибудь? Да он их каждый месяц менял. И мужиков, и баб. Разного возраста, разного роста, разной внешности.
— Вы ревновали?
— С чего это? Он говорил, что любит меня. Этого достаточно.
— А в «Найт-клабе» вы бывали?
— На Гагарина? Иногда. Не понимаю, что Дима там нашел. Местечко не фонтан. Стиль чужой. Прилично, конечно, но он в таких заведениях обретается, что это…
— С хозяином он болтал?
— А как же. Всегда. Но недолго, пару минут. Хозяин там отвратительный… Знаете, я уверена, что Дима чем-то незаконным занимался. Но ведь он не убийца! Правда ведь? Не убийца…
— Конечно, нет. Да забудьте вы. Меньше смотрите телевизор. Они его и в захвате Буденновска обвинят.
— Спасибо…
— Прекратите. Лучше закройте за мной дверь.
Я заторопился уйти, проклиная себя за то, что вообще сюда явился. В такие минуты всегда чувствую себя неловко. Ерунда какая-то.
— Вы уходите?
— Да. До свидания. Извините за беспокойство.
— Ну что вы… А…
— Что?
— Нет, ничего. До свидания.
— Всего доброго.
— Постойте! Как вас зовут?
— Какая разница… Еще раз извините.
И я ушел. По-моему, я поступил жестоко. Или я ошибаюсь?
Глава 8
Нет
— Никита, твой источник тебе все соврал. Вовсе эти жулики не были мужиками, а обыкновенными бабами. Прошу заметить, без особых комплексов.
— Не понял.
Диана страшно рада. Впервые я расписался в своей беспомощности, и сделал это открыто.
— Где тебе понять. Аферы в игорных домах устраивали две женщины. Одна советовала игроку, на какой номер ставить, а другая получала выигрыш. Причем суд обеих оправдал, ибо гипноз не доказывается.
— Почему тогда Вал… источник солгал?
Я недоумеваю. Действительно, странно.
— А третий у них был?
— Похоже, да. Но на суде это не оглашалось, так что его или ее, никто не знает.
— Ладно, их фотки есть?
— Ну так! У меня грандиозная картотека. Держи.
Я любуюсь фотографиями. Блондинка, Людмила Сосновская, и брюнетка восточного типа — Мария Тонозова.
Я вежливо благодарю и на коленях умоляю разрешить взять снимки с собой.
— С возвратом, — строго роняет Диана.
— Об чем речь!
Потом на метро еду к себе, мыться. Или отмокать в горячей воде. По пути убеждаюсь, что за мной по пятам следует мальчонка.
Мальчонке годков двадцать, он мордат, как бегемот, и суров. Тулуп на парне бесподобный, и я уже собираюсь узнать у моего сторожа, чего ему надо, но решаю, что в его сопровождении идти даже безопаснее.
До квартиры я добираюсь, и здесь притаился основной облом. Горячую воду отключили на сутки.
Что ж. Теперь к Григорию.
Впервые я услышал историю о конфликте районного авторитета Чернова с азерами в баре «До кондиции» у Коли Анищенко, расположенном в подвале поликлиники.
Завершить свою эпопею я собираюсь в «Найт-клабе» у Грини-Баксика, где не только танцуют, но еще и едят. А уж пьют и вовсе немерено.
Баксик — жирная обожравшаяся гнида. Лично мы не знакомы, это исправимо. О нашем знакомстве Гриня, скорее всего, пожалеет, и сильно. У меня вообще плохое настроение, попробуйте обойтись зимой без горячей ванны.
Григорию Ранину, по прозвищу Баксик, пятьдесят лет. Он толст, причем чрезмерно толст. Передвигается с заметным трудом. Обладает запасом трусливости, в равных пропорциях перемешанным с желанием казаться крутым.
Еще у Григория Ранина имеется светло-русая борода, русые волосы на макушке и два автомобиля «порше». Правда, в сентябре остался один.
Уже несколько лет Баксик пытается отгрохать в пригородном поселке дачу на берегу Финского залива. Пардон, дача — неверное слово. Дворец. Дворец почти достроен, но все время мешают какие-то мелкие гадости. К примеру, когда Григорий сгрузил перед соседским домом бетонные блоки, причем сгрузил осторожно, почти не помяв картофель и редис, то предприимчивые поселковые обитатели блоки растащили и загородили ими проезд к заливу от не в меру оборзевших курортников, моющих у воды иномарки, а то и просто голубые «Запорожцы» таинственной модификации.