Лунный ветер
Шрифт:
— Прости, Рэйчел, но теперь твоя подруга переступит порог этого дома лишь для того, чтобы отправиться в храм на собственную свадьбу, — непреклонно резюмировал отец, когда пытка обедом кончилась и мне было позволено подняться из-за стола. — Если это рушит твои планы, мне жаль, однако я хочу, чтобы моя дочь благополучно дожила до того дня, когда она перестанет носить мою фамилию. И пока за её голову ещё отвечаю я, а не Том, я сделаю всё, чтобы обеспечить её сохранность.
Не сочтя нужным комментировать это, я прошла к выходу из столовой.
— Я буду
— Послушайте, юная леди…
Не обращая на сердитый голос отца ни малейшего внимания, я быстрым шагом направилась к лестнице, чтобы вернуться к своему одиночеству. На всякий случай даже заперла дверь спальни на ключ, лишая родителей возможности вторгнуться с продолжением нотаций: мне хватало своих печалей.
Впрочем, когда спустя некоторое время — я провела его, сидя на постели, кусая губы, — ко мне постучались, это оказались вовсе не родители.
— Бекки, это я.
Услышав голос Рэйчел, приглушённый деревом, я пару секунд молча смотрела на замочную скважину. Поначалу хотела не отвечать; затем, придя к выводу, что продолжать в затворничестве угрызаться совестью — не слишком толковое занятие, всё же решилась встать и впустить подругу внутрь.
— Как ты? — проскользнув за порог, спросила она, когда я вновь заперла дверь.
Я бросила ключ на туалетный столик.
— Познаю прелести домашнего ареста, как видишь.
Глядя, как я возвращаюсь на кровать, Рэйчел тяжело вздохнула.
— Жаль, что я не твоя сестра и твой отец не имеет права наказать нас обеих. Я виновна во всём этом не меньше твоего. — Она гневно сощурилась. — Ничего такого ведь не случилось, в конце-то концов! И не каждый же день ты собираешься сражаться с вампирами! Почему они лишают тебя возможности…
— Нет, папа прав. Я не должна была так рисковать ни своей, ни твоей жизнью. Мы всё равно ничем не помогли бы Элизабет, а если б не Гэбриэл…
Осознав, что назвала его по имени при Рэйчел, я осеклась. Вернувшись на кровать, отвернулась, бездумно глядя в стену. Подруга подошла ко мне и, опустившись по соседству — я не видела её, но слышала и чувствовала, — какое-то время молча сидела рядом.
Рэйчел ничего не говорила, но отчего-то в её присутствии мне всё равно было капельку легче.
— Какие же мы с тобой дурочки, — едва слышно пробормотала она наконец. — Напридумывали себе невесть чего.
Это заставило меня опустить голову ещё ниже.
«Вы превзошли все мои ожидания»…
— Бекки, что стряслось? Когда вы с ним ушли, а потом вернулись… ты с тех пор сама не своя. — Рэйчел обеспокоенно коснулась ладонью моего плеча. — Это всё потому, что ты видела, как он убил вашего Элиота? Или… неужели он…
С моих губ сорвался сухой смешок.
— Нет, ничего такого он себе не позволил, если ты об этом. Видишь ли, труп вампира поблизости как-то не располагает к романтике.
— Тогда почему ты такая… потухшая?
Я прикрыла глаза. Затем тихо и очень сдержанно пересказала то, что услышала от хозяина Хепберн-парка
Тишина, в которой звучали мои слова, замечательно гармонировала с пустотой, властвовавшей внутри.
«Потухшая», сказала Рэйчел. И правда. Казалось, вчерашний уход Гэбриэла в туман и то, как потом он избегал даже смотреть на меня, что-то выжег во мне. Позже, в доме Гринхаузов, я пыталась поймать его взгляд, но отводила глаза, как только могла действительно его встретить. Боясь того, что могу в нём увидеть.
Ведь если бы я разглядела там то насмешливое презрение, с которым он обычно смотрел на окружающих, — это стало бы для меня пределом всему.
— Бедный мистер Форбиден! — потрясённо прошептала Рэйчел, когда я смолкла. — Сначала лишиться любимой жены и ребёнка, да ещё так подло, да ещё с ножом в спину — от неё! А после и любимой работы! Неудивительно, что он принялся вести… такой образ жизни, — в паузе, последовавшей за этими словами, ясно читались её размышления над чем-то. — Должно быть, ему по сию пору очень горько и больно от всего этого.
— Да, — безучастно подтвердила я. — Навер…
И осеклась, внезапно осознав одну простую вещь.
Верно. Ему больно. И когда он рассказывал это мне, тоже было больно. И вместо того, чтобы утешить его, чтобы показать своё восхищение им, я захныкала! Зациклилась на себе, своей глупости и своих страданиях по этому поводу! А он и раньше считал себя «неподходящей компанией» для меня; а теперь, рассказав мне правду и встретив подобную реакцию, вовсе уверился, что я не пожелаю в дальнейшем искать общества «обычного потасканного смертного», и…
— Боги, что я наделала? Как себя повела? — вскочив на ноги, я сжала кулаки, глядя в окно, за которым потихоньку смеркалось. — Он открылся мне, положил конец моим терзаниям, а я… а я блеяла что-то, как овца!
— Ты растерялась, — резонно заметила Рэйчел. — Если ты долгое время была уверена, что он монстр, подобная новость не могла не оказаться для тебя слишком большой неожиданностью. Не говоря уже о том, что у нас была тяжёлая ночь.
— Это не оправдание! Я готова была остаться с ним, даже если бы он оказался оборотнем, а когда он наконец убедил меня, что это не так, как я отреагировала?! И сейчас предпочла впасть в меланхолию вместо того, чтобы…
— Чтобы что?
Однако я уже вспоминала всё, что раньше слышала от хозяина Хепберн-парка, — и в моей опустошённой душе, возвращая ей жизнь, закипало нечто, весьма напоминающее гнев.
Минутку. Так поэтому он говорил про кровь на своих руках? Поэтому считал, что ни одна женщина не заслужила пары вроде него, поэтому всячески предостерегал меня против своей персоны? Потому что без жалости убивал тех, кто без жалости убивал других? Потому что враги отняли у него семью, работу и доброе имя, потому что семь лет назад он позволил себе озлобиться на мир, так несправедливо с ним обошедшийся, и некоторое время предаваться вещам, которым не пристало предаваться джентльмену, — чтобы затем самому же с ними покончить?