Лунный воин
Шрифт:
Навсегда в памяти Мотылька запечатлелась первая ночь пути, когда они почти бесшумно обогнули Гадючьи острова, тенью проскользнули прямо сквозь таинственную, молчаливую флотилию рыбачьих лодок, застывших на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы не перепутались сети, и в каждой лодке горел огонек. Только порой был слышен тихий плеск воды, когда рыба выскакивала из воды за мошкой. Мотылек смотрел на лодки, на удаляющиеся плавучие огни, и ему казалось, что все это происходит не с ним, что он заблудился на грани сна и яви: проснись он сейчас в своем гамаке в кладовке – ничуть бы не удивился.
На
– Да я знаю это место! – радостно воскликнул Мотылек. – Это же ярмарка на острове Горбатый Холм! Мы тут были с бабушкой в прошлом году! Заедем?
– Нет! А ну умолкни! – недовольным тоном приказал сихан, стоящий у руля. Судя по его лицу, он давно уже проснулся, если вообще спал. – Еще орать он тут будет! Смотрите все, люди добрые, кто тут плывет! Сам Мотылек на ярмарку пожаловал! Мы тебе что, цирк бродячий?
Он переложил руль, забирая дальше от берега. Пристыженный Мотылек молчал, провожая ярмарку жадным взглядом. Полная народа пристань скрылась за поворотом, лодку вынесло на стрежень. Низовка туго надула парус, лодка пошла быстро. Кагеру закрепил руль, потянулся, покрутил затекшей шеей.
– Ну что, короед, продрал глаза? Тогда иди умойся да подавай завтрак!
При слове «завтрак» волк, всю ночь проспавший рядом с Мотыльком и гревший ему бок, выбрался на палубу, широко зевнул и сел рядом со знахарем, искательно заглядывая ему в глаза.
– А что у нас есть? – спросил Мотылек.
– Сейчас посмотрим. Тащи-ка свой короб.
Мотылек принес из-под навеса короб, выложил перед знахарем бабушкину снедь – бумажные свертки с вареным рисом, вяленой рыбой, пирогами и ватрушками.
– М-м, как пахнет! Вот сюда клади, где ровно, – с довольным видом приказал Кагеру. – На берег сходить не будем, пока ветер попутный, перекусим здесь. Кстати, у меня там под тентом стоит короб – не тот, с которым я хожу, а большой, без лямок. В нем где-то есть кувшинчик с бамбуковым соусом и горшок с маринованной редькой. Неси их сюда тоже. Словом, накрывай на стол. Устроим пир.
Готовя завтрак, Мотылек изучал лодку, которую вчера в темноте толком не разглядел. Лодка была совсем не похожа на те, на которых рыбачили его односельчане: довольно большая, с длинным острым носом, на корме – тент с пологом. Красивый парус напоминал плавник карпа.
– Это
– Нет, наемная. – Сихан уселся за «стол», потер ладони. – Решил, что по реке быстрее доберусь до ваших мест, – и не ошибся. Хотя все равно прибыл на пять дней позже, чем хотелось бы.
– Вы о дедушке Хару?
– Угу. И не только. Впрочем, грех жаловаться – опоздай я еще на день, так и с тобой бы разминулся. И отправили бы тебя в Асадаль, глину месить или в лавке стоять…
– Я болел. Только вчера поправился.
– Вот видишь, нам обоим повезло.
Путешественники принялись за еду. Мотылек с наслаждением совал в рот комки риса, политого остро-сладким соусом, облизывал пальцы, подставляя лицо ветру. В лодке еда казалась вдвое вкуснее, чем дома. Навстречу по течению проплыла баржа, совсем близко – знахарь даже за руль схватился. У Мотылька рис изо рта посыпался от изумления. Он и не знал, что бывают на свете такие огромные суда.
– Ух, громадина! – воскликнул он, оборачиваясь к знахарю. – Вот это жизнь – корабли, приключения, ручной волк! А когда вы начнете учить меня колдовству?
Сихан насмешливо приподнял бровь.
– Вот так сразу – колдовству?
– Вы обещали! – гневно заявил Мотылек. – Я хочу научиться летать! Прямо сейчас!
– Умолкни, – холодно сказал знахарь. – Ты, кажется, забыл, что я не твоя бабушка. Учить тебя я буду тому, чему считаю нужным. Для начала – хорошим манерам.
– Каким еще манерам?
– Во-первых, ненавижу, когда просыпают рис на палубу, потом собирают его в горсть и запихивают грязными пальцами в рот.
Мальчик смущенно отряхнул руки и вытер о подол рубахи. Несколько зерен риса прилипло к палубе. Волк сунулся было к ним, но знахарь, не вставая с места, вдруг пнул его с такой силой, что волк, взвизгнув, отлетел к мачте.
– Куда полез, адский выродок? – низким угрожающим голосом спросил сихан. Волк распластался на палубе, прижав уши. Мотылек сидел, испуганно моргая, – у него аж рис застрял в горле от такой внезапной жестокости.
– …Во-вторых, учителя не перебивают, не хамят ему и ничего не предпринимают без его разрешения, – невозмутимо продолжал сихан. – Я называю это уроком послушания. Думаю, у тебя хватит ума усвоить его на чужом примере. Кстати, приберись на палубе.
Мотылек, то и дело оглядываясь на знахаря, быстро собрал рассыпанные на палубе зерна и стряхнул их за борт. Сихан кивнул.
– Так-то лучше. А теперь поговорим о том, что это такое – быть учеником. Похоже, ты об этом понятия не имеешь.
– Но я знаю…
– Ничего ты не знаешь. Картинка примерно такая. Есть мастер. Он царь и бог, он все знает, все умеет. Делает только то, что считает нужным сам. Выполняет только те заказы, которые ему по нраву, – я о настоящих мастерах, не о серой массе – о них речь впереди. Знаешь, почему так?
– Нет…
– Потому что настоящий мастер незаменим. Никто не сделает его работу лучше, чем он сам. Он создает нечто новое, уникальное. Рядовой гончар лепит чайный котелок, который завтра разобьют на кухне и даже не заметят. Чайный котелок знаменитого мастера становится государственным достоянием. Из-за такого котелка может начаться война, погибнуть целое царство – и не хмыкай, такие случаи в истории известны.