Лунный воин
Шрифт:
Впереди пересекались две широкие улицы. Ким свернул направо, незаметно бросил взгляд назад. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: увы, это не лазутчик. Плавные линии силуэта, пышная прическа, слишком массивная для тонкой шейки, – все это могло принадлежать только женщине.
«Она не крадется, – подумал разочарованный Ким, – просто идет очень легкой походкой. Небось надела эти их шитые туфли на мягкой подошве… Ага, наверно, это кисэн! Ну да, их же учат ходить плавно и бесшумно. Вот все и объяснилось: кисэн возвращается с какой-нибудь пирушки или наоборот – идет
Ким расслабился и, уже не таясь, оглянулся снова. Кисэн как-то незаметно почти догнала его и теперь следовала чуть позади, опустив голову. Насколько можно было разглядеть в свете тусклых уличных светильников, девица оказалась совсем молодой – не старше самого Кима. Лицо взволнованное, глаза блестят. И кстати – очень красива.
– Добрый юноша, можно попросить тебя об одной услуге? – раздался мурлыкающий голосок.
– Чего тебе? – спросил Ким, удивленный таким обращением.
– Разреши пройти часть дороги рядом с тобой, если нам по пути. Мне страшно ходить одной по ночному городу.
Никакого страха в ее голосе Ким, надо сказать, не почувствовал.
– Я не против. Но мне в Поднебесный Удел, – предупредил Ким.
– Вот и прекрасно!
Кисэн непринужденно поравнялась с Кимом и теперь легко шагала рядом, искоса на него поглядывая. Довольно долго они шли в молчании. Чем дольше Ким на нее смотрел, тем более странной она ему казалась. Обычная кисэн всюду носит с собой музыкальный инструмент – лютню, флейту, маленькие гусли – как знак своего ремесла. У этой – пустые руки. Но какая еще девушка, кроме кисэн, осмелится одна гулять по городу в такой час?
Теперь, вблизи, Ким лучше рассмотрел ее – и поразился ее красоте. Породистое скуластое лицо, маленький твердый подбородок, тонкий изящный нос, высокий лоб, огромные раскосые глаза, говорящие о примеси южной крови народа ле. Густые черные волосы довольно небрежно уложены в пышный узел, который эта странная кисэн сколола не шпильками, а двумя живыми цветущими ветками вишни, – новая мода, что ли? Забавно, но чем-то царапает глаз. Ее платье… ну, в этом Ким не особо разбирался, однако видел, что оно дорогое, расшитое жемчугом по вороту, и что носить его девица не умеет. Ким не раз любовался тем, как выступают кисэн высшего ранга, – словно по воздуху плывут, ни одна тщательно уложенная складочка не шелохнется, позади продуманно волочится хвост шлейфа, ножки семенят в парчовых туфлях-лотосах. А эта шагает свободной, летящей походкой, подол путается в ногах и явно мешает – как будто всю жизнь в штанах проходила. Ким снова насторожился. Кто же она такая? Может, воровка? Или оборотень, вышедший на ночную охоту? Ким не удержался – заглянул ей за спину, но ни мохнатых ушей, ни хвоста не обнаружил – и сам над собой мысленно посмеялся. Тут же явилась другая невероятная мысль: а что если это та самая девица, о которой говорилось в пророчестве Кушиуры? Не слишком ли быстро оно сбылось…
И что самое странное – с того мига, как Ким разглядел лицо девушки, его не оставляло назойливое ощущение, что он ее уже где-то видел…
– Откуда идешь, красавица? – завел он беседу.
– Из дома, – непринужденно ответила девушка.
– Из чьего?
– Что
«Экая нахальная певичка», – недовольно отметил Ким, но продолжал допрос:
– А где лютню потеряла?
– Лютню? – Девушка подняла брови, потом засмеялась: – А, поняла. Ты ошибся, я не кисэн.
Ким, уже приготовивший следующий вопрос, смешался.
– Тогда что ты делаешь одна на улице, без прислуги, в такой поздний час? – угрюмо спросил он.
– Я убежала из дома, – простодушно, без малейшего смущения объявила девушка.
– Зачем? – опешил Ким.
– У меня свидание с мужчиной. – В голосе девицы прозвучала гордость. – Первое свидание!
«Вот ведь бесстыдница!» – возмутился Ким. Но в глубине души слегка позавидовал ее возлюбленному.
– Понимаешь, у меня очень строгая мать. Она боится за меня и чересчур опекает. Дай ей волю, вообще бы не пускала меня за порог.
«И правильно, – ревниво подумал Ким. – Впрочем, это не мое дело».
Впереди темной громадой поднялись ворота Поднебесного Удела – одни из десятков внутренних ворот Сонака. Когда-то все городские ворота запирали на ночь, но уже пару сотен лет империя ни с кем не воевала, и высокие разукрашенные арки с башенками превратились в декоративный элемент городской архитектуры. Под аркой царила кромешная тьма, зато дальше стало гораздо светлее. Девица внимательно, но не нахально рассматривала – вернее, изучала – своего спутника. Осмотром, кажется, осталась довольна.
– Ты живешь в Поднебесном Уделе? – спросил Ким. – Из какого ты рода? Как тебя зовут?
– Я не могу тебе сказать, прекрасный юноша. Ты же сам понимаешь – если матушка узнает о моих ночных прогулках…
– Да уж, – проворчал Ким, несколько смущенный этим ее «прекрасным юношей». – Если кто-нибудь из моих сестер так вот убежал бы и отец бы об этом узнал – ой-ой…
– Только не подумай, что я боюсь, – быстро добавила девушка. – Если я что-то задумала, меня никто не остановит! А тайком ушла только потому, что не хочу огорчать матушку.
Ким посмотрел на нее насмешливо и недоверчиво. Девица ответила дерзким взглядом и кокетливой улыбкой. Цвет глаз у нее был редкостный – янтарный. Такие глаза в империи звались тигриными и очень ценились – у мужчин. В кукольных театральных представлениях главный положительный герой – полководец, князь, боец-одиночка – непременно обладал свирепыми золотистыми глазами. Но у женщин подобный цвет глаз считался почти неприличным. Считалось, что они указывают на крайне вздорный характер, – и, судя по всему, примета была верна.
– Тебя что-то печалит? – неожиданно спросила девушка.
Ким опомнился, сообразив, что давно уже пялится на ее лицо, а она терпеливо стоит и ждет, пока он наглядится.
– С чего ты взяла?
– Я же вижу. У тебя какая-то забота, и самому тебе с ней не справиться. Хочешь, поделись со мной!
– Какое тебе дело до моих забот, – проворчал Ким, ускоряя шаг. – Ты даже представиться не пожелала. Вот дикая идея! Я лучшему другу не могу ничего рассказать, а тут вдруг, ни с того ни с сего, выкладывать первой встречной девице…