Луны волшебное сияние
Шрифт:
— Все из-за Стефена, — отозвалась Джейн. — Если б я не нравилась ему, и ей было бы наплевать на этот маскарад, а так подвернулась идеальная возможность нас поссорить.
— И ведь удалось, да?
– Да.
— Прости, конечно, — с сочувствием заметил Колин, — но, возможно, все и к лучшему. Если Стефен до такой степени не переносит малейшего притворства…
Он поставил локти на стол и наклонился вперед:
— А знаешь, что я сделаю, Джейн? Забуду и твою работу, и все остальное и буду просто радоваться твоему присутствию все оставшееся время. И ты выбрось это
— Не могу. В этом маскараде больше нет смысла. Все уже знают, кто я.
Колин снова откинулся на спинку. Лицо было в тени, а светлые глаза странно потемнели.
— Только не говори, будто собираешься покинуть судно. Не то я подумаю, что ты сдалась.
— Нет, не собираюсь.
— Вот и слава Богу. В конце концов, за путешествие платит старик Белтон и грех не попользоваться этим, как следует.
Джейн снова принялась за еду. Удивительно, но теперь, зная, что она репортер, Колин относился к ней, пожалуй, даже мягче и трепетнее, чем раньше, когда считал богатой наследницей! "Какая разница со Стефеном", — и от этой мысли кусок застрял в горле.
Уловив перемену в настроении, Колин тут же принялся смешить ее и высыпал целый ворох анекдотов о людях, чьи имена часто встречались в колонке светских сплетен. От беспечности не осталось и следа, он оказался на редкость хорошим рассказчиком, в очередной раз заставив Джейн подивиться скрытым глубинам своего характера.
Только около полуночи они в гондоле отправились назад на судно, и, скользя по темной воде, Джейн снова подумала о Стефене. Где он? Скорее всего, с Клер. Сомневаться, пожалуй, не приходилось — интуиция подсказывала, что оскорбленное самолюбие, гнев и обида, вероятнее всего, толкнули его к другой женщине. Джейн сжала кулаки, ногти впились в ладони. Нет, надо выбросить его из головы; все эти воспоминания только расстраивают.
— Плюнь и забудь, — тихо произнес Колин. — А то сидишь, как натянутая пружина.
— Прости. — Усилием воли Джейн чуть успокоилась, чувствуя, как увлажнилась кожаная спинка сиденья. — Интересно, Стефен и Клер влюблены друг в друга?
— Клер не любит никого, кроме себя.
— Но хочет выйти замуж, а Стефен — весьма подходящая кандидатура.
— Клер никогда не выйдет за него. Это я обещаю.
Джейн посмотрела недоверчиво. На воде было темно, а фонарь на носу гондолы светил тускло, отбрасывая на лицо Колина тени и скрывая выражение, серебрил волосы. Снова пришла уверенность, что Колин любит Клер, но дипломатичнее, конечно, не задавать никаких вопросов.
И только в каюте слезы опять подступили к глазам, но Джейн подавила их, стараясь забыть о жалости к себе. Сняла платье и повесила в гардероб, сбросила туфли и огляделась в поисках тапочек. Один обнаружился под столиком, другой — под кроватью. Она нагнулась, чтобы поднять их, но тут на розовом ковре блеснуло золото. Джейн замерла, потом подползла поближе и уставилась на предмет. Подняла маленькую монетку, положила на ладонь. Одна сторона
Ошеломленная Джейн, с трудом доковыляв, упала в кресло. В ее каюте… Когда она вернулась ранним вечером, постель была уже приготовлена к ночи, и никто, кроме Колина и Стефена, сюда не входил.
Колина и Стефена. Один из них и обронил монетку. Но кто? Не получив ответа на вопрос, уснуть не удастся, и, не давая себе времени передумать, Джейн набросила атласный халат и направилась в каюту Колина. Показать монету и напрямик спросить, его ли она? А если он станет отрицать? Тогда спросить у Стефена? Все еще в нерешительности Джейн подошла к дверям и дрожащей рукой постучала.
Колин открыл почти сразу, с удивлением глядя на нее.
— Джейн? Что-нибудь случилось?
— Я… У меня страшно разболелась голова, а аспирин куда-то задевался. И стюард не отвечает на звонки.
— Да они все, наверное, на берегу. — Колин отступил в сторону. — Но хорошо, что ты догадалась зайти ко мне. У меня где-то есть целая бутылочка таблеток. Входи, сейчас найду.
Джейн вошла и закрыла дверь, глядя, как Колин, подойдя к столу, открывает и закрывает ящики.
— Готов поклясться, таблетки были здесь. Сейчас еще в ванной посмотрю.
Он прошел мимо, а Джейн отступила в сторону и невидящим взором уставилась на свое отражение в зеркале. И неожиданно поняв, как надо поступить, торопливо оглянулась через плечо, убедилась, что Колин далеко, вынула монетку из кармана и швырнула на пол. Почти в ту же секунду из ванной вышел Колин с пузырьком в руках.
— Вот. — И замер с протянутой рукой. — Надеюсь, ты не собираешься натворить глупостей?
— Глупостей? — Джейн непонимающе воззрилась на него. Потом сообразила, о чем он. — Нет, такого я никогда не сотворю. Ни один мужчина этого не стоит!
Он улыбнулся.
— Рад слышать разумные слова.
Джейн взяла пузырек и, кладя в карман, наклонила голову.
— Ой, что это?
Интонация показалась фальшивой даже ей самой.
— Где?
— Да вон! На полу, под твоими ногами. Блестит что-то.
Он посмотрел, потом нагнулся и поднял монетку. Джейн, затаив дыхание, изо всех сил старалась не выдать своего напряжения. Прошло несколько томительных секунд прежде, чем Колин заговорил. Из-за натянутых нервов каждый звук был слышен особенно отчетливо: скрип шпангоутов, урчание кондиционера, гул электрогенератора.
— Должно быть, выпала, когда я снимал пиджак, — небрежно заметил Колин, опуская монетку в карман брюк.
У Джейн вырвался вздох облегчения: по крайней мере, монетка не принадлежит Стефену. И только потом пришла другая мысль — да ведь она стоит лицом к лицу с вором. Да не просто с вором, а с человеком, виновным в гибели Эдуарда Гоутона. Хотя сам Колин, возможно, и не убивал экс-жокея, но отдал приказ сделать это. Джейн задрожала.
— Джейн, на тебе лица нет. Присядь.