Лужайки, где пляшут скворечники
Шрифт:
Артем шагнул было к дому.
— Ты куда? — весело сказал Кей. — Идем в Неплянск. Пора…
Пустыри не кончались. Они незаметно перешли в луга и перелески. Возможно, это было продолжение все тех же Безлюдных пространств. Сделалось уже совсем лето. Цвел на полянах клевер, травы сделались высокими, над ними гудели шмели. Струился жаркий луговой запах.
Кей снял свою тонкую курточку, начал скручивать жгутом. Что-то мешало. Кей выхватил из кармана зеркальце. Одно из тех.
—
Артем сунул зеркальце в широкий нагрудный карман рубашки. От стекла шло приятное тепло. Кей свернул курточку, опоясался ею. Затем сдернул разорванные вконец кроссовки. Повертел их и зашвырнул в траву. Подвернул джинсы и зашагал босиком. Артем заметил, что он опять прихрамывает. Но не сильно, чуть-чуть.
Артему тоже захотелось разуться, но он не решился. Он опасался излишней беззаботности, словно можно было искусить судьбу.
Так шли они через лето с полчаса или дольше. Кей впереди, Артем за ним в двух шагах. Иногда впереди кто-то шастал среди высоких стеблей и листьев — будто пробегали стайки небольших животных. Может, правда, скворечники?
Артем посмотрел по сторонам и слева, над заброшенной линией электропередачи, увидел бледную круглую луну. А справа, над верхушками ближнего ельника, висел маленький, какой-то карманный месяц.
Здравствуй, месяц и луна, Здравствуй, странная страна, —сказал Артем в спину Кею. Он думал, Кей оглянется и улыбнется. Тот и правда оглянулся, но… какая уж там улыбка! Он чуть не плакал.
«Господи, что опять?!»
— Кей…
— Тём… Я не знаю… Я, наверно, зря повел тебя. Наверно, ничего не выйдет…
— Почему? Боишься, что она не захочет со мной разговаривать?
Да я не про то! Боюсь… что не дойдем.
— Почему? Ты заблудился?
— Я не заблудился… Это… дорога заблудилась. Или нарочно ведет не туда. Тём, Зонтик говорил, что в Нулевом поясе бывают такие истории. Но мы-то здесь при чем? Мы шли точно за скворечниками!
В таких случаях кто-то должен оставаться спокойным. Очень спокойным.
— Кей, иди сюда, поближе. И ничего не бойся. Он подошел, вскинул большущие мокрые глаза.
— Тём, разве я за себя боюсь? Мне-то что… я один раз уже умирал. — И уронил голову.
— Я тоже, — холодно сказал Артем. — Значит, мы в одинаковом положении. Не паникуй. Ничего нам не грозит.
— Я даже не про то, что нам. Я… вообще… — Кей зябко съежил плечи.
Артем впервые видел его таким беспомощным. Полным страха. Этот страх едко просочился и в Артема.
— Да что с тобой! Очнись! — рявкнул Артем (на Кея и на себя). — Что случилось-то?! Все спокойно, все тихо кругом…
— Ну да, — горько отозвался Кей, — в том-то и дело. Послушай эту тишину.
Артем прислушался. Тишина была полна тонким, на грани ультразвука,
— Ну и что? — Артем старательно прогнал страх. — Все нормально. Выражаясь поэтически, «дыханье летнего полдня»…
— Это дыхание Нулевого темпорального пояса, — обреченно сообщил Кей. — Боюсь, что мы вляпались, Тём.
— Но куда?
— Не «куда», а в «когда».
— Не понял.
— Я и сам не понял…
— Кей, не вибрируй. Куда-нибудь все равно выберемся. Наткнемся на знакомые места, и…
— Да места-то и так знакомые! — звонко сказал Кей. — В том-то и дело! Сейчас перейдем холм и будет шоссе!
— Ну и что?
— Если бы знать, «что», — со взрослой ожесточенностью отозвался вредный мальчишка. — Ладно, идем…
Они перешли плоский бугор и оказались в высоком сосняке. Пахло молодой разогретой хвоей. Сквозь лесок шла разбитая асфальтовая дорога. В кюветах синели густые тяжелые колокольчики. Стоял кривой столб с числом 144 на облупленной табличке.
— Вот… — Кей сел у кювета и обхватил продранные джинсовые колени. Оглянулся на Артема через плечо. — Здесь то самое место, где взорвался наш автобус… Или должен взорваться.
— То есть? — сказал Артем. Подчеркнуто холодно, чтобы задавить в себе новый страх. — Что значит «должен»?
Кей лег навзничь, закинул руку, дотянулся до обрывка газеты, застрявшего в колокольчиках. Наверно, эту бумагу бросили неряхи-туристы. Кей подержал ее у лица. Непонятно хмыкнул. Протянул Артему.
— Посмотри. Тут число…
— Да. Восьмое июля. Лето… Ну и что? Мы и не такие фокусы видели… А может, газета прошлогодняя?
— Бумага-то совсем свежая. Это вчерашняя газета.
— А почему тогда не сегодняшняя?
— Потому что это местная «Вечёрка». Сегодня еще не вышла.
— Ну и черт с ней! Нам-то что?
— Тём, погляди на год…
— Ну и… о черт! — На свежем, еще сохранившем газетный запах клочке значилась дата трехлетней давности…
— Тём, восьмое июля того года было здесь всегда. И это… день, когда случился взрыв… Тём, он еще не случился.
Артем ощутил, будто внутри у него тикающий прибор с шестеренками. Похожий на часы, но с несколькими циферблатами, где вместо чисел частые черные деления, по которым скачет множество стрелок. Он как бы даже видел этот прибор…
— Кей…
А тот лежал все также, навзничь, и смотрел в небо. И сказал устало, уже без боязни:
— Ну, Тём, ты же все понимаешь. Мы шли через Никогда. Так называется Нулевой пояс Пространств. И Пространства привели нас сюда. А время еще не наступило, автобус еще не проезжал.