Львиная грива

Дойл Артур Конан

— Вы увидели его на пляже?

— Я услышал его крик, когда шел по тропинке среди скал. Он стоял у края воды, шатаясь, как пьяный. Я сбежал вниз, набросил на него одежду и притащил сюда. Ради бога, Холмс, приложите все силы, не пожалейте труда, чтобы снять проклятие с этих мест, потому что жизнь стала здесь совершенно невыносимой. Неужели вы, известный всему миру человек, ничего не можете для нас сделать?

— Думаю, что могу. Пойдемте со мной! И вы, инспектор, тоже. Посмотрим, не сумеем ли мы отдать преступника в ваши руки?

Оставив бесчувственного Мэрдока под опекой моей экономки, мы втроем отправились к роковой лагуне. На гальке еще

лежали одежда и полотенце, оставленные раненым. Я медленно шел у самого края воды, а мои спутники гуськом следовали за мной.

Большая часть лагуны была очень мелкой, и лишь под скалой, где вода подмыла берег, дно опускалось на 4–5 футов. Вполне понятно, что именно туда направлялся каждый пловец, соблазненный прозрачной, зеленоватой водой. У подножия скал вокруг лагуны лежали огромные камни, вдоль которых я и направился, внимательно всматриваясь в глубину у моих ног. Когда я дошел до самой спокойной части лагуны, то увидел наконец то, что искал, и торжествующе воскликнул:

— Цианеа, цианеа! Смотрите, вон она, «львиная грива»!

Странный предмет, на который я указывая, действительно был похож на спутанную львиную гриву. Он покоился на выступе скалы, в каких-нибудь трех футах от поверхности воды; ужасное, колышущееся, волосатое создание, с серебристыми прядями, вплетенными в желтые космы, которое медленно пульсировало, расширяясь и сокращаясь.

— Оно сделало слишком много дурного. Хватит! — воскликнул я. — Помогите мне, Стэкхэрст! Давайте навсегда покончим с убийцей!

Над подводным уступом нависал обломок скалы. Мы стали подталкивать его до тех пор, пока он с оглушительным плеском не свалился в воду.

Когда рябь наконец улеглась, мы увидели, что камень лежит на этом выступе. Кусок трепещущей желтой оболочки указывал на то, что наша жертва находилась под ним. Густая маслянистая пена, просачиваясь из-под камня, медленно всплывала на поверхность и покрывала воду грязными пятнами.

— Это выше моего понимания! — воскликнул инспектор. — Что это было, мистер Холмс? Я родился и вырос в этих местах, но никогда не видел ничего подобного. Это не из Сэссэкса.

— Тем лучше для Сэссэкса, — заметил я. — Очевидно, ее пригнал сюда этот юго-восточный ветер. Пойдемте со мной, и я вам прочту воспоминания человека, который имел достаточно причин, чтобы на всю жизнь запомнить встречу с этой грозой морей.

Когда мы вернулись в мой кабинет, Мэрдок чувствовал себя значительно лучше и уже мог сидеть. Но он все еще был ошеломлен и время от времени содрогался от боли. Он отрывисто объяснил нам, что понятия не имеет, что с ним произошло. Только помнит, что в то время, когда он находился в воде, его насквозь пронзила ужасная боль, и ему нужно было употребить всю силу воли, чтобы выбраться на берег.

— Вот книга, — сказал я, беря небольшой томик, — которая первая бросила свет на то, что навсегда могло остаться тайной. Это «В далеких краях», написанная известным исследователем Д. Г. Вудом. Вуд сам едва не погиб при встрече с этой бестией. Cyanea Capillata — так называется это чудовище, и соприкосновение с ее щупальцами так же опасно для жизни, как укус кобры. Позвольте мне прочитать вам отрывок.

«Если пловец увидит круглую, рыхлую массу, состоящую из коричневатой оболочки и волокон, нечто похожее на огромную спутанную львиную гриву и обрезки серебряной бумаги, то пусть он поостережется, потому что это страшная, ядовитая Cyanea Capillata». Разве можно лучше описать нашу зловещую знакомую?

Далее Вуд рассказывает о своей личной

встрече с одной из них в то время, когда однажды, купаясь, он заплыл довольно далеко от берегов Кента. Он отметил, что это существо протягивает свои почти незаметные нити на расстояние до 50 футов. От соприкосновения с многочисленными нитями на коже выступают ярко-красные полосы. При более близком исследовании оказывается, что это мельчайшие точки или нарывчики и в середине каждого из них находится как бы раскаленная докрасна иголка, впивающаяся в нервы. Страдания, причиняемые этими ранами, объясняет Вуд, — это еще не самое худшее: «От пронизывающей боли в груди я упал, как сраженный пулей. Когда прошли судороги, мое сердце шесть или семь раз ударило так сильно, как будто хотело выскочить». Это его едва не убило, а ведь он встретился с цианеей в открытом море, а не в тихой и тесной лагуне. Он рассказывает, что потом с трудом узнал сам себя, такое у него было бледное, искривленное и сморщенное лицо. Он выпил целую бутылку брэнди, и это, кажется, спасло ему жизнь. Вот книга, инспектор. Я даю ее вам, и вы сами сможете убедиться, что она полностью объясняет трагедию бедняги Макферсона.

— А при случае и я буду оправдан, — с кислой усмешкой заметил Мэрдок. — Я не виню ни вас, инспектор, ни вас, мистер Холмс, так как ваши подозрения были вполне естественны. Ведь я понимаю, что накануне своего ареста я очистился от подозрений лишь потому, что сам разделил участь своего бедного друга.

— Нет, мистер Мэрдок. Я уже напал на след, и если бы вышел из дому так рано, как предполагал это сделать, то избавил бы вас от этого неприятного происшествия.

— Но как вы до этого додумались, мистер Холмс?

— Я «всеядный» читатель, и моя память очень хорошо фиксирует подробности. Слова «львиная грива» все время преследовали меня. Я помнил, что они мне попадались в каком-то необычном сочетании. Вы ведь заметили, как подходит это определение и описанию цианей. Не сомневаюсь, что Макферсон увидел чудовище, когда оно плавало на поверхности воды, и произнес слова «львиная грива», желая предостеречь нас от бестии, которая убила его.

— Следовательно, я окончательно очищен от подозрений, — сказал Мэрдок, медленно поднимаясь. — Но я должен еще кое-что пояснить, так как мне известно направление, по которому шли ваши поиски. Это верно, что я любил мисс Бэллами, но с того момента, когда она избрала моего друга Макферсона, я думал лишь о том, что можно было бы сделать для ее счастья. Был доволен уже и тем, что, стоя в стороне, мог им помогать. Я часто носил им письма и делал это потому, что они мне доверяли, потому что она была мне бесконечно дорога. Я сам поспешил сообщить ей о смерти моего друга, чтобы кто-либо иной не сделал этого менее осмотрительно. Она не сказала вам о наших взаимоотношениях, опасаясь того, что вы не поймете ее должным образом, и мне может быть причинен вред. А теперь позвольте мне вернуться в Гэйблс, так как я хотел бы лечь в постель.

Стэкхэрст протянул ему руку.

— Вы испытали большое нервное потрясение, — сказал он. — Простите за то, что произошло, Мэрдок. В будущем мы будем лучше понимать друг друга.

Они вышли вместе, дружески взявшись за руки. Но инспектор остался и смотрел на меня своими бычьими глазами.

— Да, вы разрешили загадку! — воскликнул он наконец. — Я читал о вас, но не верил написанному. А то, что вы сделали, — великолепно!

Я вынужден был покачать головой. Принять такую похвалу — значило бы унизить собственное достоинство.