Львиное логово

Чайка Дмитрий

Трое из пятнадцати наемников уже покинули этот мир, четверо, если считать вместе с одноглазым. Осталось одиннадцать, и пока он их найти не мог, как ни старался. Он сделал глупость, установив ночью в центре Лаббанаты распяленную на палках кожу рябого наемника, на которого кривой Шамаш указал первым. Остальные узнали об этом довольно быстро, и найти их стало очень тяжело, потому что вся местная шваль занималась тем же самым, ослепленная суммой вознаграждения. Весь ночной город бурлил, обсуждая жуткие смерти бедолаг, подписавшихся на контракт, который оказался ловушкой. Не исключено, что оставшиеся уже сбежали из города, но Сукайя продолжал искать. Он все больше времени проводил у храма Эсагила, куда отвезли госпожу, и пытался ловить обрывки разговоров. Но пока ничего интересного ему не попадалось,

кроме того, что он досконально выучил расписание караула, узнал всех стражников и десятников, и их привычки. Госпожа была во внутреннем дворе, куда паломники не допускались. Внутренний двор охранялся десятком копьеносцев, и еще столько же несли службу внутри. Прорваться туда он не сможет, убьют. Мастер ножевого боя не выстоит против обученного воина в доспехе. Он не знал, что Ясмин была всего в сотне шагов от него, жаль, что он не мог ходить сквозь стены.

А та сидела на охапке тростника, свернувшись калачиком. За дверью снова шел неспешный разговор стражников, который свернул с привычного сюжета, состоящего из обсуждения выпивки и баб.

— Представляешь, тех наемников, что эту сучку богатенькую украли, теперь по всему городу убитыми находят. Люди говорят, просто демон какой-то за ними охотится. С кого кожу сняли и на людное место средь бела дня выставили, кого просто на ленты распустили. Ох, в беде мы с тобой.

— Да, может, отведет беду великий Мардук. Мы-то тут при чем?

— Как при чем? Ты забыл, тут даже водоносы под нож пойдут, а уж мы с тобой точно.

— Не приведи боги, да за что же наказание такое? Служишь, служишь за кусок лепешки, а потом с тебя живого шкуру спускают. Это кому же такое понравится? — горестно вздохнул охранник.

— Господа стражники, простите, что перебиваю вашу беседу, но если по городу находят трупы, то сюда прибыл личный палач моего мужа. Вы не сердитесь, что я вмешалась в ваш разговор?

— Ка… какой еще личный палач? У вас дома что, свой собственный палач был?

— Ну конечно же, господа стражники. Как может приличный дом без своего палача быть? Это же все соседи смеяться будут. А ленивую челядь как в узде держать? Нет, без своего палача жить никак невозможно. Как же тогда затруднительной ситуации быть? Как сейчас, например. Вот муж его и прислал, чтобы он негодяев, которые меня украли, наказывал. Да еще так, чтобы весь Вавилон об этом говорил.

— Вот ведь больной ублюдок твой муж. И впрямь, демон из загробного мира, — раздался сдавленный голос из-за двери.

— Да вы не беспокойтесь, господа стражники. У вас еще неделя точно есть. Он сначала наемников казнит, а только потом за вами придет. Вы уже успели деток в Карфаген вывезти? — Ясмин была само участие.

— Какой Карфаген, глупая баба? Откуда у нас такие деньги? — почти завизжал стражник за дверью. — Да я знать не знаю, что это за Карфаген такой.

— Ну я же думала, что таким отважным воинам много платят. Вы же понимаете, что ваши жизни в опасности, раз меня взаперти держите. Думаю, по мине серебра в месяц вам дают, не меньше. Вполне хватит, чтобы место в караване купить до Сидона, а там можно на корабль сесть, и от моего мужа скрыться. Ближе никак не нельзя. Он найдет и лично пытать будет. Месяц, не меньше. Да и брат очень злой из-за всей этой истории. У него война с царем Синаххерибом намечается, а тут сестру украли.

— Какая мина серебра? Мы серебра в глаза не видели. Три мешка ячменя в месяц и пиво еще дают, вот и вся оплата.

— Я восхищаюсь вами, господа стражники. Если вы за три мешка ячменя с самим Аншанским демоном готовы сразиться, то вы самые храбрые люди на свете.

За дверью уже раздавались звуки, похожие на всхлипы. Стражники постепенно осознавали весь ужас ситуации, в которой они оказались.

— Когда вас палач поймает, вы передайте, что госпожа велела вас не мучить, а сразу зарезать. Потому что у вас детки маленькие и денег совсем нет. Вы и так богами наказаны, что же над вами еще издеваться. Скажете, госпожа Ясмин велела, которая на ночь детям сказки читает. Тогда он поверит.

Всхлипы за дверью перешли в рыдания. Ясмин поняла, что на сегодня нужно остановиться, потому что прием «Свинцовые уши» был отработан до конца. Она сползла вниз по двери, обессиленная, ощущая,

как струйка пота стекает по спине. Если бы Сукайя был тут, он гордился бы своей ученицей.

В то же самое время. Ашдод.

Евнух Тайта хмуро оглядывал свое невеликое войско. Из собственно воинов была полусотня ассирийских лучников. Остальные были полнейшим сбродом. Крестьяне, пастухи, горшечники и ткачи, вооруженные скверного качества копьями, собрались в Ашдоде, запуганные слухами о зверствах иудеев. Казалось бы, ну пришли, ну ограбили, так на войне и водится. Но почему они запрещают привычным богам поклоняться, да еще и самых благочестивых женщин побивают камнями, как блудниц, это у нормальных людей в голове не укладывалось. Ну есть у вас Яхве, ну и молитесь ему. Не нравятся вам другие боги, не молитесь им, никто не заставляет. Что за дикость такая? Так рассуждали люди, которые защищали свою землю от беспощадных захватчиков. Битвы с ними были всегда, и шли сотни лет. Регулярно находился какой-нибудь иудейский царек, который считал, что именно богу его племени все должны поклоняться, а другим поклоняться нельзя. Потом приходил более вменяемый правитель, и все начиналось сначала. Те же иудеи и израильтяне приносили жертвы священным камням, а их женщины служили Богине-матери, что была в десятках обличий, различаясь лишь именами. На фоне этой напасти даже ассирийский царь казался благом. Он всего лишь требовал абсолютной покорности и своевременной уплаты налогов, вмешиваться в духовные дела великим царям и в голову не приходило. Именно на этом и сыграл Тайта, который хотел отстоять родной город и власть Ассирии над ним.

Иудеи уже появлялись в окрестностях города, и даже предприняли попытку штурма. Но их было мало, а осадных башен и таранов они не знали. Военная наука ассирийцев ушла гораздо дальше, чем у окрестных народов. Тот штурм отбили довольно легко. Лучники играючи расстреливали наступающих воинов, а горожане встретили штурмующие городские стены отряды кипятком и копьями. Иудеи, взвесив все за и против, сделали вид, что не больно то и надо было, и ушли громить соседнюю провинцию Дор. Вокруг Ашдода перемещались лишь разрозненные банды, которые постепенно ополчением Тайты выдавливались назад. Но ощущения победы не было. Это было лишь затишье. Тайта прекрасно понимал, что царь Езекия не для того ввязался в такую безумную авантюру, чтобы захватить Самарию и Галаад. Он хотел прочно перекрыть путь в Египет и получить великолепный морской порт, который обеспечит его пошлинами. И ключом к этому всему был именно Ашдод. Поэтому иудеи обязательно придут, в этом нет сомнений, и задача Тайты продержаться, пока не подойдет армия великого царя.

По слухам, войско прошло насквозь Великую пустыню, чего доселе не бывало, и сейчас отдыхает в Дамаске. Сам наследник Ассархаддон, проявивший чудеса мужества и мудрости, привел армию. Воины стояли за него горой, по их словам, если бы не он, то духи пустыни забрали бы не каждого пятого, а вообще всех. Сам наследник, уже жестко приведший к покорности Сирию и Финикию, собирал разрозненные ассирийские гарнизоны в единый кулак, а также нанимал отряды арамеев на конях и верблюдах. Царька финикийской Сарепты, что решил отложиться, он казнил, содрав с него, по обычаю, кожу. Чучело несчастного глупца он повелел возить по главным городам Сирии и Приморья, чтобы остальным правителям неповадно было. Ясмах-Адад, который ушел со своими воинами на север, послал весть, что он довел свой кисир до войск сына повелителя, и желал удачи. Это было так непохоже на сурового воина, который с презрением относился к женоподобным евнухам, что Тайта почти растрогался. Но именно почти. Евнухи были практически лишены обычных чувств, а разум имели холодный и рациональный.

Тайта должен удержать город. Должен, несмотря ни на что. В город гнали скот, везли зерно, спешно делали новые стрелы, копья и щиты. Он, Тайта, не позволит, чтобы мальчишек из его города снова продавали, как скот и делали евнухами. Потому что тот страшный день ему до сих пор приходит во снах, заставляя просыпаться в холодном поту.

Глава 14, где великий царь снова изволит гневаться, а Ясмин все-таки сбежала

Ниневия. Год 691, месяц шабату.