Львиное сердце. Под стенами Акры
Шрифт:
— Прибыл герцог Бургундский, монсеньор, — доложил рыцарь. — И хочет незамедлительно увидеться с тобой.
Поморщившись, Ричард встал и направился к выходу. Когда Анна не пошевелилась, король остановился и кивнул.
— Я не намерен оставлять тебя наедине с Фовелем, девчонка. А то ведь тебе может прийти в голову мысль прокатиться.
Анна устремила на него взор невинных глаз, и он улыбнулся. Но удостоверился, что она последовала за ним.
Герцог Бургундский без приязни смотрел на чирнеко Джоанны. Когда слуга принес вино и фрукты, Гуго схватил кубок и осушил его в несколько глотков. Ричард откинулся на спинку кресла и пытливо разглядывал собеседника.
Отставив кубок, Гуго утер губы тыльной стороной ладони.
— Мы готовы отправиться на юг, как только Саладин исполнит условия капитуляции? — спросил он.
— Да. Корабли уже погружены.
— Непросто будет нам вытащить людей из домов терпимости и таверн, — мрачно предсказал Гуго. — Половина из воинов уже несколько недель не трезвеет ни на минуту, а другая половина спилась бы тоже, не будь занята распутством ночи напролет.
Ричарда эта эпидемия пьянства и разврата, охватившая армию после захвата Акры, тоже не радовала. Обычно мораль солдат заботила его мало — это забота священников. Но это не простая война, и негоже воинам Христа столь безудержно предаваться греху, потому как едва ли Всевышний одобрит такое поведение. Более того, после недель дебоша и безделья, будет крайне непросто настроить их на предстоящую трудную кампанию. Из чувства противоречия, однако, король отказался соглашаться с опасениями Гуго.
— Солдаты пьют и развратничают? — с притворным удивлением воскликнул он. — Кто бы мог такого ожидать?
Гуго нахмурился, сначала на Ричарда, потом на собаку, обнюхивающую его ноги.
— Ты полагаешь, разумно будет уступить требованиям Саладина и согласиться принять от него выплату в три приема? Он может расценить это как признак слабости.
Ричард со стуком опустил свой кубок на стол.
— Если расценит, то скоро поймет, как сильно ошибся, — холодно отрезал он. — Если мы будем настаивать на уплате двухсот тысяч динаров одновременно с возвратом Святого креста и христианских пленников, то вынуждены будем сразу освободить гарнизон Акры. А как я могу это осуществить, пока столь значительное количество заложников еще в Тире? Согласившись на компромисс, я выигрываю время, потребное на то, чтобы выторговать их у этого сукиного сына Монферрата, и тебе это прекрасно известно, Гуго. В свое время ты не высказал возражений, так почему заявляешь о них сейчас? Зачем ты пришел? Что бы ни хотелось тебе сказать, выкладывай напрямую, Бога ради!
Гуго наполовину привстал, потом снова опустился в кресло.
— Мне нужны деньги, чтобы заплатить моим людям. Могу я попросить у тебя заем? Могу рассчитаться с тобой своей долей из тех двухсот тысяч динаров.
— Хочешь сказать, что Филипп отплыл, не оставив тебе денег на содержание армии? — Ричард тряхнул головой от отвращения. — И чему я удивляюсь? Только на твоем месте я не стал бы сильно рассчитывать на тот выкуп. Не забыл, что Филипп отдал половину Акры и заложников Конраду?
Герцог вскочил:
— Ты хочешь сказать, что не ссудишь мне денег?
Ричард не был в восторге, но в данных обстоятельствах не видел иного выхода.
— Пять тысяч серебряных марок тебя устроят? — поинтересовался он.
— Да.
Старательно избегая смотреть Ричарду в глаза, Гуго пробормотал: «Спасибо», — таким тоном, будто слова вырывали у него из горла.
— Милорд король! — Собеседники так сосредоточились на разговоре, что не услышали тихого стука в дверь. — Епископ Солсберийский только что вернулся из Тира. Ты его примешь?
— Пришлите его ко мне немедленно. Лучшая новость за последние несколько недель.
Радость Ричарда не пережила первого взгляда на лицо Губерта Вальтера.
— Мне бесконечно жаль,
На редкий миг Ричард и Гуго объединились в полном согласии: их взбесила наглость Конрада.
— А как он предполагает вернуть Святой крест без этих треклятых заложников? — выпалил Ричард. — Но если он этого хочет, быть по сему. Я лично отправляюсь в Тир и посмотрю, будет ли он так же смел при встрече лицом к лицу.
— Я бы не советовал, милорд, — поспешил заявить епископ. — Саладина только порадует, если мы будем сражаться друг с другом. Французский король завел нас в лабиринт, так пусть французы и выведут нас из него. Полагаю, это герцогу Бургундскому следует поехать в Тир и переговорить с Конрадом, ведь именно он стоит теперь во главе французского войска. — Прелат устремил на Гуго пристальный взгляд. — Допустишь ли ты, чтобы маркиз поставил под удар войну?
Челюсть Гуго выпятилась.
— Я поеду, — сказал он и посмотрел на Ричарда, волей-неволей признавая старшинство Ричарда теперь, когда Филипп покинул Утремер.
— Прекрасно. Постарайся образумить его. Но если он упрется, передай кое-что от меня. — Слова падали с губ Ричарда, тяжелые, как каменные плиты. — Скажи ему, что, если мне придется идти в Тир забирать заложников, он будет жалеть об этом до конца земных своих дней.
Одиннадцатое августа было определено днем, когда Салах ад-Дину предстояло передать Истинный крест, тысячу шестьсот христианских пленников и первую часть из двухсот тысяч динаров. Джоанна и Беренгария ожидали знаменательной даты с двояким чувством. Возвращение реликвии, пребывавшей в руках неверных со времени битвы при Хаттине, радовало их, как и факт, что столь многие страдальцы снова обретут свободу. Но событие еще на шаг подвигало к возобновлению войны и тому, что женщин страшило сильнее всего — сидеть взаперти в Акре, не ведая, переживет ли Ричард грядущий день.
После обмена планировался праздничный обед, и дамы позаимствовали у Генриха повара, чтобы приготовить изысканное угощение. Но тянулись часы, вестей не было, и обе женщины начали беспокоиться, что нечто пошло не так. Предчувствие их не обмануло. Ричард вернулся в цитадель в ярости, его спутники негодовали не меньше. Ни есть, ни объясняться он был не в настроении и, бросив, что Саладин отказался исполнять взятые на себя обязательства, удалился в солар на совет, который мог быть только военным. Беренгария и Джоанна торопливо оглядели зал в поисках человека, который осведомлен в происходящем и при этом не прочь обсуждать вопросы стратегии с женщинами. Их выбор в итоге остановился на Онфруа де Тороне. Тот вскоре обнаружился во внутреннем дворе, залитом светом солнца, которое описывало уже остаток арки в западной стороне горизонта.
Беренгария позволила ему проводить их до мраморной скамьи, но Джоанне терпения не хватило.
— Ричард говорил, что ты, лорд Онфруа, должен был выступать переводчиком при сарацинских послах, поэтому должен быть в самом центре событий. Саладин участвовал? Что пошло не так?
— Мы знали, что Саладина не будет, но его должен был представлять его брат аль-Адиль. Но тот тоже не приехал, и это жаль, потому как с ним можно было бы договориться. А так послание Саладина прозвучало бескомпромиссно. Он выдвинул новые условия, без которых сделка не состоится: потребовал освободить гарнизон Акры сейчас, а не после окончательного платежа. Король Ричард отказал.