Львиное сердце
Шрифт:
– Простите меня, милорды, здесь… немного сквозит. – Уход Филис был так же изящен и полон сладострастия, как и ее появление: каскад рыжих волос и соблазнительно мелькающее голое тело.
Росс откашлялся.
– Эта хотя бы не скрывает своих намерений, – бросил он, уходя.
Комин в задумчивости потер подбородок. Меган, в сущности, не грозилась отравить своего жениха, но высказалась достаточно двусмысленно, что было Комину на руку. Вот замечательный случай избавиться от Росса и Меган, не изобличая ни себя, ни Арчи. Дело лишь за тем, чтобы найти у Меган ее сундучок с лекарствами и выбрать то, что ему нужно.
Чтобы предотвратить месть Лайонела Кармайкла, Комин свершит суд от имени Эаммона, признает Меган виновной и повесит ее, а затем оба тела, ее и Росса, будут отправлены Кармайклам. А почему бы не признать ее виновной заодно и в убийстве Лайона? Тогда он упрячет концы в воду и руки у него будут развязаны. Прежде чем Меган умрет, он должен узнать от нее, где скрывается Сьюзан. Он не сомневался, что сможет выпытать у нее этот секрет… возможно, пообещав спасти ее от возмездия Кармайклов.
Глава восьмая
Час спустя Меган вошла в зал. Нервы ее были на пределе.
– Что с тобой? – спросила Крисси.
Меган просто не терпелось рассказать двоюродной сестре о сокровищах и о том, что произошло потом. Но, взглянув на морщинки, которые жизнь прочертила на когда-то гладком лице Крисси, она передумала. Бедняжка Крисси достаточно настрадалась от оскорблений супруга, потеряв к тому же при рождении двоих детей.
И вообще Меган не любила обременять своими заботами других.
– Я просто волнуюсь.
– Успокойся, – прошептала ей на ухо Крисси, когда они шли сквозь толпу к главному столу. – Похоже, лорд Росс забыл о песчаных блохах.
Честно говоря, Меган про это тоже забыла. Казалось, встреча на берегу произошла сто лет назад, а его ярость по поводу блох была ничто по сравнению с той опасностью, которая теперь грозила им. А она еще усугубила дело, попытавшись увидеть отца.
– Надеюсь, он простит все мои сегодняшние грехи.
– Как ты провела день? – спросила мать, когда Меган села на свое место.
– Прекрасно. – Меган гордилась тем, что смогла скрыть душевное смятение и ее голос звучал твердо. – А вы?
– Я была занята приготовлениями к свадьбе. – Леди Мэри вздохнула, с застывшим лицом глядя на возбужденных, шумных людей в зале. – В остальном день прошел спокойно.
Мама тоже может лгать, неожиданно для себя поняла Меган, поняла впервые, хотя не раз они вместе сидели за едой или за шитьем и говорили друг другу неправду. То была не предумышленная ложь, а полуправда, которая обходила стороной неприятности. Она проистекала из желания оградить от мучений любимого человека.
«Мне безразлично, что твой отец завел любовницу», – время от времени повторяла мать, но глаза выдавали страдание.
«Я вполне довольна ролью менестреля нашего клана и обойдусь без мужа и детей», – говорила Меган, но от вида каждого новорожденного, которому она помогла появиться на свет, ей делалось больно – так велико было желание
Меган всегда считала, что такие выдумки только к добру. Зачем волновать маму? – думала она и не жаловалась, что болит нога. «Мама посчитает, что я ее предаю, если признаюсь, что скучаю по отцу», – и Меган скрывала свою печаль. Теперь же Меган пришло в голову, что, наверное, прав Росс, считая ложь источником зла.
– Вы уже слышали о нашей встрече с Филис? – без обиняков спросила она.
– Меган! – У матери перехватило дыхание, и она схватилась за сердце. – Никогда не произноси имя этой… потаскухи в моем присутствии.
– Но от этого она не перестанет существовать, – мягко возразила Меган. – Возможно, если мы будем говорить о ней и о том, что произошло с нами с тех пор, как она появилась…
– По-твоему, это я виновата в том, что он сошелся с ней. – Губы у матери задрожали. – Я знаю, ты боготворишь его и всегда считала меня излишне чопорной и холодной. Но ты не понимаешь, что значило для меня оставить привычный мне мир и приехать сюда. В Кертхилле было еще больше грубости и дикости, чем сейчас. Ни одной благородной дамы, с которой я могла бы побеседовать, лишь одни мужчины, занятые рыбной ловлей, охотой и сражениями. Твоего отца я вполне устраивала в постели, но в остальное время я была ему не нужна. Если я и стала холодной, то только потому, что он ничего не делал, чтобы пробудить во мне желание.
– Мама! – воскликнула Меган, пораженная этой вспышкой. Ни за что на свете она не признается, что и в самом деле иногда винила мать за то, что они с отцом больше не живут как муж и жена. – Я знаю, каким несносным может быть папа.
– Несносным? Даже когда он снисходит до того, чтобы спуститься вниз, то смотрит сквозь меня, словно меня здесь нет.
О, мама. Меган хотелось обнять мать и сказать, что все будет хорошо, но тогда она произнесет самую большую ложь. Если не случится чуда, их жизнь не станет лучше.
– Мне очень жаль, мама. – Жаль, что отец так себя ведет, и жаль, что она разбередила раны матери. Росс ошибается. Правда может причинить больше вреда, чем ложь. – Я… почти закончила список древних пословиц, – запнувшись, сказала она, чтобы только сменить тему.
– Я рада, что хоть что-то хорошее произошло в этот несчастный день. – Глаза матери блестели от навернувшихся слез. – Когда я думаю, что Эаммон там в башне с ней, а я вынуждена сносить хихиканье и понимающие взгляды гостей…
Матери стоило лишь начать, и теперь она была не в силах остановиться. Годы, полные горечи и страдания, вылились в нескончаемый поток жалоб. Вечер обещал быть долгим.
– Добрый вечер, благородные дамы. – Лорд Найджел шлепнулся в кресло с другой стороны от леди Мэри. Его багровое лицо и трясущиеся руки говорили о том, что он провел весь день за выпивкой. – Лэрд не спустится к ужину, – добавил Его светлость, взяв очередную чашу с вином и отправляя ее в рот.
Мать скорбно вздохнула.
– Вы говорили с ним?
– Нет. Так сказал Арчи. – Лорд Найджел кивнул на стол сзади, где комендант крепости пировал со своими лизоблюдами. Они были неплохими, но слабыми людьми и заискивали перед Арчи, прославляя его ум. Но Арчи не был умен. Он был тверд, как железный палаш шотландских горцев, но, подобно мечу, его нужно было направлять.