Львы Аль-Рассана
Шрифт:
Он впервые остался наедине с королем. «Короли не часто остаются в одиночестве», – подумал он.
Они прошли сквозь рощу – березы и дубы, несколько кипарисов выстроились, словно часовые, на краю леса. Повсюду радовали глаз маленькие белые цветочки, образуя ковер на лесной подстилке. Диего удивился, как эти малютки расцвели в таком изобилии в этой темной, прохладной тени. Они подошли к восточному краю рощи, и там король остановился. Он повернулся и посмотрел на юг. Диего сделал то же самое.
При свете заходящего солнца они видели блеск реки Таварес.
Таварес. Фезана. Альмалик. Уже не просто имена. Он находится в Аль-Рассане, на земле ужасов и легенд. Вместе с армией Вальедо, пришедшей ее завоевать. Вернее, отвоевать, так как все это когда-то принадлежало им, когда имя Эспераньи символизировало силу в этом мире.
По правде говоря, глядя на эти массивные каменные стены медового цвета в косых лучах солнца, Диего Бельмонте невольно задал себе вопрос: как даже этот король и эта армия посмели задумать захват такого города? Ничто из его прошлого опыта – он только раз видел Эстерен, а потом Карказию – не могло сравниться с подобным великолепием. Пока он стоял и смотрел на юг, образ Вальедо в его памяти съежился.
Диего видел за стенами купола, сверкающие в последнем свете дня. Он знал, что это здания, где поклоняются богу. Символы той веры, которую священники Джада называли скверной и порочной.
Но Диего они казались прекрасными.
Словно читая его мысли или проследив за его взглядом, король мягко произнес:
– Два ближних купола – синий и белый – это купола святилища киндатов. Те серебряные, которые так ярко сверкают, более крупные, это храмы Ашара. Очень скоро, на закате, мы услышим колокола, зовущие на молитву, даже отсюда. Помню, мне очень нравился их звон.
Диего знал, что король провел год в Аль-Рассане, в ссылке. Точно так же перед этим король Санчо Толстый отправил в изгнание в города неверных Раймундо и отца Диего. Этот эпизод был частью их семейной истории и каким-то боком связан с тем, почему Родриго перестал быть министром Вальедо.
Диего, чувствуя, что должен что-то ответить, пробормотал:
– Мой отец должен довольно хорошо знать этот город. Он бывал здесь раньше.
– Я это знаю, Диего. Как ты думаешь, ты сможешь мне сказать, когда он выйдет оттуда и где? Должен существовать какой-то другой выход из города. Ворота уже должны были запереть.
Диего поднял взгляд на короля.
– Я попытаюсь.
– Нам необходимо знать заранее. Я хочу оказаться в том месте, где он выйдет. Ты будешь знать, куда он направляется? В какую часть города?
– Иногда мне это удается. Не всегда. – Диего снова почувствовал себя виноватым. – Простите меня. Я не… не могу сказать, что я увижу. Иногда совсем ничего. Боюсь, я не очень…
На его плечо легла ладонь.
– Ты уже помог нам, и если Джад окажет нам обоим эту милость, поможешь еще. Поверь. Я говорю это
– Но как, государь?
Диего понимал, что ему не следует задавать этот вопрос, но он спрашивал себя об этом с тех пор, как покинул дом. Король несколько мгновений смотрел на него сверху.
– Это не сложно, если разбираешься в боевых действиях. – Он нахмурился, подыскивая слова. – Диего, думай об этом так: ты знаешь, что люди не очень хорошо видят ночью в темноте. Считай, что война целиком происходит в темноте. Во время сражения или перед ним командующий, король знает только то, что происходит рядом с ним, и то не очень четко. Но если ты будешь со мной и твой отец станет командовать флангом моей армии – а я надеюсь, что так скоро и будет, клянусь Джадом, – то ты сможешь сообщать мне кое-что о том, что происходит в том месте, где он находится. Любые сведения, которые ты мне сообщишь, – это больше того, что я имел бы без тебя. Диего, ты можешь стать для меня лучом света, даром бога, позволяющим мне видеть в темноте.
Дунул ветер; зашуршали листья. Диего посмотрел на своего короля и с трудом глотнул. Странно, но в этот момент он чувствовал себя одновременно и более, и менее значительным, чем был. Он в замешательстве отвел взгляд. И снова взглянул на мощные стены и сверкающие купола Фезаны, но там он не нашел успокоения.
Он закрыл глаза. Знакомо закружилась голова. Он протянул руку и схватился за дерево.
Затем он оказался рядом с отцом и в ту же секунду понял еще кое-что. В тишине на краю леса Диего Бельмонте мысленно потянулся вдаль, стараясь послужить своей стране и своему королю, и оказался на улицах Фезаны. Он ощущал опасность, окружающую его отца, подобно огненному кольцу.
Это и был огонь, понял он.
С сильно бьющимся сердцем, не открывая глаз, он сосредоточился изо всех сил и сказал:
– Там факелы и большая толпа. Люди бегут. Дома горят. Рядом с моим отцом какой-то старик.
– Он слепой? – быстро спросил король.
– Не могу сказать. Все горит.
– Ты прав! Теперь и я вижу дым. Во имя Джада, что они там делают? Куда направляется твой отец?
– Господин, я не могу, я… погодите!
Диего изо всех сил старался сориентироваться. Он никогда своим внутренним зрением не видел настоящих лиц, только ощущал присутствие, ауру людей, и его отец – или мать, или брат – были в центре. Он ощутил высокие дома, стены, фонтан. Напор бегущих людей. Потом два купола, синий и белый.
За спиной отца. На востоке. Он открыл глаза, борясь с головокружением, и посмотрел на юг. Указал рукой.
– Они идут к стене в этой стороне города. Там должен быть выход, как вы сказали. Вокруг идет бой. Почему они сражаются, господин мой?
Он с тревогой посмотрел на короля. Лицо Рамиро стало мрачным.
– Не знаю. Могу лишь догадываться. Если твой отец находится вместе с бен Йонанноном и сражается, то, возможно, ашариты напали на киндатов в городе. Почему, не могу сказать. Но это нам на пользу – если Родриго оттуда выберется.