Львы в наследство

Сотни и сотни людей побывали в лагере Джорджа Адамсона в Коре за те девятнадцать лет, что он там прожил. О нем написаны сотни и сотни страниц. И все же всегда находится нечто новое, о чем можно рассказать. Ведь каждый побывавший у Джорджа рассматривал его опыт под собственным углом зрения – видимо, каждый из приходивших к нему приносил в душе что-то свое, глубоко личное.

Гарет открыл для себя мир Адамсона еще в отрочестве, прочитав его книгу Дикие звери

белого господина (Bwana Game). Открытие привело к встрече с Джорджем, однако их путям суждено было пересечься лишь двенадцать лет спустя, в 1988 году. Страсть почтенного старца ко львам и глубокое понимание их природы помогли молодому человеку выработать собственную манеру постижения этих зверей. И тот и другой с уважением относились к характеру львов и их месту в иерархии природы. Оба желали связать свою судьбу с этими замечательными хищниками. И у обоих мечта стала явью.

Хотя знакомство Джорджа и Гарета продолжалось всего несколько месяцев, их искренняя забота о дикой природе Коры, ее животных и растениях и особенно умение находить общий язык со львами породили духовную связь, которая продолжается и по сей день, несколько лет спустя после трагической гибели Джорджа.

Без заботливого наставника остались трое львят, которых Джордж готовил к возвращению в дикую природу. У Гарета был единственный путь

– разделить жизнь со своим новым семейством, хотя, к сожалению, вдалеке от Коры, где бродят по берегам рек и таятся в колючих кустарниках другие львы, взлелеянные Джорджем.

Тело Джорджа покоится в лагере Кампи-иа-Симба, но его дух живет в каждом, кто соприкоснулся с ним – лично или через его книги. Вдохновленный и руководимый им Гарет, в свою очередь, посвящает себя львам – и в целом защите животных и их будущего в дикой природе.

Вирджиния Маккенна

Когда я трудился над первым черновиком этой книги и завершил его, меня не оставляло чувство неловкости. Не будет ли дерзостью с моей стороны писать о Джордже Адамсоне, которого я и знал-то всего ничего? Сумел ли я достаточно глубоко постичь Джорджа и его жизнь? Время, раздумья и дальнейшая работа над рукописью отмели эту неловкость, и теперь я хочу объяснить почему.

Мне не суждено было знать Джорджа в течение длительного времени, и потому я не могу сказать, что понимаю этого человека так, как если бы специально изучал его биографию. Мое понимание совсем иное – я пришел к нему за время, истекшее после его смерти, когда продолжал начатую им работу с тремя львами.

Многие люди знали и любили Джорджа на протяжении долгих лет. У сотен приходивших к нему были разные мотивы, но все, кто встречался с ним в его родимой Коре, становились богаче. Не забудем и о тысячах людей, которые никогда не виделись с Джорджем, но испытали его влияние, обрели вдохновение только благодаря тому, что слышали о нем. Столь могучей была аура живой легенды!

Я имел счастье быть знакомым с Джорджем, и мне было даровано судьбой за шесть быстро промелькнувших месяцев проникнуть в уголки его уникального мира. Катализатором нашей встречи стал лев – зверь, вобравший в себя труд его и моей жизни, зверь, который зажег пламень нашей дружбы и стал воплощением той жизни, какою я живу сегодня.

Наша преданность льву – символу свободной дикой природы – и забота о нем (выглядящая в глазах иных людей фанатизмом) дают мне ощущение того, что в моем постижении жизни Джорджа есть что-то уникальное. Это

чувство и отмело неловкость. Я написал историю Джорджа Адамсона, рассказав о событиях, случавшихся в его долгой жизни, но особое внимание уделил тому, что происходило, когда я был рядом.

Сегодня моя жизнь слилась с жизнями трех молодых львов, оставшихся после гибели Джорджа и увезенных мной от неопределенного будущего в Кении на привольные просторы Ботсваны. Условия, в которых я живу, помогли мне еще глубже проникнуться тем, чему был предан покойный. Он умер во имя жизни и защищал в первую очередь жизнь, оказавшуюся под угрозой.

Наследие Джорджа – это и его завет. Оно воздействует на человеческие отношения, веру и действия. Это наследие воплотилось в зверях – свободных и диких, населяющих дикие земли, где по-прежнему властвует сотворенный природой естественный цикл жизни. Дай Бог, чтобы так было всегда.

Гарет Паттерсон

Львы явились, возвестив о своем присутствии лишь негромкими звуками, с помощью которых члены прайда [ 1 ] перекликаются между собой. Их формы едва вырисовывались во мраке привычно черной африканской ночи. Джордж Адамсон повернул голову в ту сторону, откуда доносились звуки; я включил фонарь и увидел за пределами лагеря фигуры восьмерых львов, толкающих друг друга.

– Летеа ньяма (Принесите мяса), – приказал Джордж, не отводя взгляда от ночных гостей. В ответ с той стороны, где жили работники Коры, раздались приглушенные голоса африканцев: Симба вальяфике (Львы пришли).

Тут же с подносом мяса появился егерь – стройный, статный, закутанный в местную хлопчатую ткань. Его единственным украшением был традиционный нож с длинной ручкой, свисавший с кожаного ремня.

Джордж встал и направился к небольшой дверце в окружавшей лагерь ограде – достаточно надежной, чтобы львы не могли прорваться внутрь. Он медленно отодвинул щеколду и толкнул дверцу. Взяв у егеря кусок кровавого мяса, он осторожно ступил на каменную плиту и стал подзывать львов:

– Гроу! Мамочка Гроу, ко мне! Я тебе кое-что принес.

Тут же из темноты, куда не доставал желтый луч фонаря, тихо появилась львица, словно актриса, вышедшая на уникальную африканскую сцену.

Массивная, гладкая и могучая, она выплыла с неизъяснимой грацией, типичной для особей ее рода и пола. Здесь, в глухом уголке национального заповедника Кора, снова встретились Зверь и Человек – на сей раз как единомышленники.

Джордж продолжал подзывать львицу и, когда она была уже в трех шагах от того места, где он стоял, швырнул мясо в ночную тьму. Львица прыгнула, подхватила гостинец еще в воздухе и с высоко поднятой головой отпрянула назад. Тут из темноты появилась другая, и вперед весело выскочили четверо десятимесячных детенышей. Потом из-за дерева угрожающе заворчала львица по имени Одноглазая – спокойствие духа, наблюдавшееся в характере остальных, ей явно не было присуще. Джордж снова и снова выходил за ограду, спокойно бросая куски мяса львам, которые желтыми вспышками мелькали в ярком луче. За лакомством пришли все – кроме одного.