Лягушка-нецаревна
Шрифт:
– Ты же знаешь, что я тебя любил.
– Нет, не знаю. Хотя сейчас можно говорить все, что угодно. Но я твердо знаю, что так, как ты поступил со мной, с любимыми не поступают.
– Мне показалось, что ты меня разлюбила.
– Хорошая отговорка. Только вот действительности она не соответствовала. Это ты предал и меня, и мою любовь. Хотя что еще можно ждать от вульгарного нувориша. Вы все такие. Если нет внутреннего стержня, то шальные деньги делают из вас откровенных козлов.
Максим поморщился.
– Ты так думаешь обо мне?
Кокетливо
– Однозначно! Другого мнения и быть не может.
Он хотел было заявить, что тогда им и говорить не о чем, но вспомнил о долгих одиноких ночах, когда никакая пылкая молодая красотка не могла заменить одну-единственную женщину, и спрятал гордость в карман.
– Возможно, я это заслужил. Но мне плохо без тебя, Яна.
Она жестко обрезала:
– Ничем не могу помочь. Уверена, утешительницы у тебя найдутся. Можешь, кстати, конкурс устроить. Всероссийский. Или поучаствовать в передачке «Давай поженимся». Думаю, Роза Сабитова уж расстарается для тебя.
– Не надо, Яна. – Его голос звучал обреченно, но на Яну его смирение эффекта не произвело.
– Не актерствуй, будь так любезен. Я ведь прекрасно знаю, какой ты на самом деле. По трупам пройдешь и не оглянешься. И я там же, в общей братской могиле.
Касаткин вздрогнул. Он не думал, что будет так тяжело. Почему-то жена запомнилась ему как нежная и легкая в общении женщина. Это он ошибался или она так изменилась?
Будто услышав его мысли, Яна холодно заметила:
– Сколько лет прошло после нашего разрыва? Пятнадцать? Мы стали другими людьми и нечего пытаться вернуть прошлое.
– Мне воспоминания о той жизни греют сердце. Там была любовь.
– Но тебе она оказалась не нужна. Ты ее выбросил на помойку за ненадобностью.
– Яна, может быть, попробуем поговорить спокойно. Я понимаю, ты озлоблена…
Она резко засмеялась.
– Я озлоблена? Да что ты понимаешь в страдании, такой сытый и довольный?
– Ты ведь тоже не бедствовала, Яна. И замуж ты выскочила тут же.
– Это от боли. Боль была невыносимая. Показалось, что Алексей может ее залечить. Но не получилось. Так что в моем скоропалительном браке виноват тоже ты.
Максим устало провел руками по лицу.
– Прости. Я во многом виноват. Но я хочу исправить хотя бы то, что еще можно исправить.
Яна удивилась:
– И что, по-твоему, еще можно исправить?
– Ну, хотя бы попробовать жить вместе. Вспомнить, как нам было хорошо.
– Это ты правильно сказал: было. В прошедшем времени. И не вижу смысла заниматься заведомо обреченными на неудачу делами. У меня на это времени нет.
– На вечеринки у тебя время есть.
– Это потому, что я очень много работаю, а работа, как ты знаешь, у меня творческая. Накапливается нервная усталость, которую нужно каким-то образом выплескивать. А на этих светских тусовках я не только двигаюсь, но и нахожу богатых заказчиков. Я живу своим трудом, не забыл?
– Было бы гораздо лучше, если бы ты взяла у меня деньги, как я тебя и предлагал. Тогда
– Отступные? За украденное счастье? Спасибо, не надо. К тому же про независимость ты напрасно. Тогда бы я попала в зависимость от тебя. Помнить, за чей счет живешь, не очень-то приятно.
– Тебе неприятно все, что нас связывало?
– Конечно, ведь загажено все, что было. Единственное светлое пятно в этой истории – Даша.
– И это все?
– А чего тебе еще нужно? Может быть, и было что-то хорошее, но оно перечеркнуто тем, что за ним последовало. – Заметив, что бывший муж хочет что-то сказать, резко вскинула руку. – И вспоминать не хочу, не надейся!
Касаткин молча принялся ходить по комнате. Яна саркастично следила за его метаниями.
– Может, разойдемся уже? Мне кажется, отношения мы выяснили.
Она приподнялась, готовясь уйти, но он резким толчком усадил ее обратно.
– Подожди! Теперь, когда я привык к практически неограниченным возможностям, понял, что потерял то, чем только и стоило дорожить. – Он поискал в выразительном лице Яны хоть капельку поддержки или ободрения, но оно было пустым и холодным. – Ты была права, когда говорила, что мне крышу снесло. Но теперь-то она встала на место, и я прошу тебя вернуться. Я уверен, нам снова будет вместе так же хорошо, как когда-то.
Отрицательно покачав головой, Яна безжалостно разбила все его доводы:
– Ты просто цепляешься за уходящую молодость. Я тебе ее не верну, не надейся. А про шальные деньги, так они просто выявили то, что у тебя всегда было, но не было возможностей для удовлетворения. Появились деньги, и выявилась твоя настоящая сущность. Но меня это не касается, Касаткин. – Она усмехнулась невольному каламбуру. – У тебя своя жизнь, у меня – своя. И пересекаться они не будут, я об этом позабочусь.
Он стоял, смотрел на нее и не знал, как вернуть жену. Или она права и он пытается вернуть ушедшую молодость?
– Ты и сама молодишься. И про твои похождения я все знаю. Любовников меняешь чаще, чем перчатки. Причем молодых.
– Конечно. Это мне нужно для вдохновения. Я же творческий человек, а к ним общепринятые критерии применить невозможно. А что молодые, то мужики постарше, как правило, уже закисли. К тому же молодняк ни на что не надеется. Они же понимают, что просто игрушки.
– Как из секс-шопа?
– Ну да. У тебя, кстати, то же самое.
Он задумчиво покивал головой.
– Возможно, мы выбрали не самое лучшее лекарство.
– Если ты предлагаешь мне себя в роли лекарства, то забудь. Прививку из твоих ручек я уже получила. Теперь у меня иммунитет.
Сделав еще несколько кругов в по комнате, он снова остановился перед ней и спросил:
– На каких условиях ты вернешься ко мне?
Яна началась злиться уже всерьез.
– Ты что, не понял? Я к тебе не вернусь ни при каких условиях! – она произнесла это, очень четко артикулируя звуки, будто говорила с глухонемым. – Ни при каких!
У Касаткина был такой вид, будто он не верит своим ушам.