Лягушка-нецаревна
Шрифт:
– Хорошо выглядишь! – одобрил наряд дочери, накладывая себе закуски. – Устал до чертиков, день был тяжелым, да потом перелет.
– И зачем ты приехал? Тебя что, пригласили?
Максим Владимирович с нарочитым вздохом признал:
– Да кто меня сюда будет приглашать? Я здесь персона нон грата. Не прогнали, и на том спасибо. Но Павел на меня так смотрел, что я грешным делом подумал: сейчас отправит восвояси.
– А ты не считаешь, что за дело?
– У меня проблемы были не с ним,
Даша недоверчиво фыркнула. Папочка тут же согласился:
– Это было давно, ты права. Но, с другой стороны, всем нашим дрязгам прилично уже лет. Забыть пора.
– А почему ты без очередной подружки? Скучно же станет. – Голос Даши был как шелк, но ехидца чувствовалась.
– А вот родителям хамить не надо, это моветон! И подружек у меня нет!
– И давно ли случилось сие чудо?
– С того самого времени, как я кое-что для себя решил. – И его взгляд потянулся к бывшей жене, танцующей с ведущим. – И что ее так к молодым мужикам тянет?
Даша насторожилась. Неужели папочка решил вернуться к маме? Вот уж чего бы не хотелось. Он откровенный ловелас, а они не меняются. Хотя это дело родителей, а не ее.
– А почему тебя так тянет на старлеток?
Отец строго взглянул на дочь, которая, впрочем, ничуть не испугалась его грозного взгляда. Несколько сникнув, он с гордостью ответил:
– Я же сказал, что пересмотрел свои взгляды.
– А, может быть, возможности уже не те? – это было явной провокацией, потому что юных девиц привлекали его деньги, вот их-то меньше не стало.
Это понимал и сам Касаткин, указавший:
– Изменения произошли только в моих мозгах. Все остальное на прежнем уровне.
Даше хотелось съязвить, но ее остановил необычный для отца неуверенный взгляд, которым он смотрел на мать.
Но вот танец кончился и ведущий привел свою даму на место. Поцеловав ей руку, усадил в кресло и отправился выполнять свои обязанности. Повернувшись, Яна наткнулась на свирепый взгляд бывшего мужа. Мило удивилась:
– Какая встреча! И что ты тут делаешь?
– Догадайся с трех раз!
– А, ты закусываешь, понятно! – и, потеряв к нему интерес, объявила дочери: – Знаешь, этот Толик очень занятный. Он окончил университет, преподает в местном техникуме и подрабатывает ведущим на разного рода торжествах. Он мне признался, что на подработках получает больше, чем в техникуме. Представляешь, как у нас ценится образование?
Во время этой речи папашка все больше и больше багровел.
– И что ты нашла в этом сосунке, скажи на милость?
Яна с искренним недоумением повернулась к Максиму.
– Что ты имеешь в виду?
Ее холодный тон несколько отрезвил готового взорваться папашу.
– Мне кажется, что тебе нужно
Яна тут же вернула шпильку обратно.
– Так же, как и тебе. Мой возраст, впрочем, узнают только по паспорту, а вот твой на лице крупными цифрами написан.
Это был явный поклеп, потому что Максим сохранился неплохо, но он принял ее слова за чистую монету. Хотел ответить, но вмешалась Даша.
– Мне очень нравится слушать ваши пикировки, но, может быть, вы все-таки помолчите? Мы мешаем остальным. Думаю, вам нужно отыскать для выяснения отношений другое место, менее людное.
Яна тут же сделала круглые глаза.
– Ну что ты, Даша, какие отношения? У нас сто лет нет никаких отношений. Мы просто знакомы. К сожалению. Лучше бы вовсе не были знакомы.
Максим призадумался. Похоже, он понял, что его задумку реализовать будет нелегко.
– Ты стала очень легкомысленной, Яна.
Та в ответ беспечно рассмеялась.
– Отвечу банальностью: у меня был хороший учитель. Ты. Когда-то я тоже не предполагала, что ты непорядочный тип. Но все когда-нибудь выходит наружу, не находишь?
Прозвучал призыв поучаствовать в конкурсе, и Яна с задорной улыбкой тут же умчалась на эстраду. Конкурс оказался песенным. Взяв гитару, она с удовольствием исполнила несколько песен. Голос у нее был приятный, не хуже тех, что звучат с нынешней эстрады, и гости с удовольствием подпевали.
Максим молча смотрел на нее, темнее все больше и больше.
– Я и забыл, какая она красивая и обаятельная.
Даша квело поинтересовалась:
– Ты же приехал, чтобы ее вернуть?
Он кивнул.
– Не получится. Мама научилась прекрасно обходиться без тебя.
– Вижу. Головы мужикам крутит только так.
Чувствовалось, что ему хочется высказаться куда более крепкими словами, но присутствие дочери оказалось мощным сдерживающим фактором.
Даша заметила:
– Почему ты считаешь, что стоит тебе только свиснуть, и женщины выстраиваются у твоих ног, как дрессированные собачки в цирке? Ты только с такими и общаешься, чтоб самооценку поддерживать?
– Никто мне гадости не говорит, только ты! А еще родная дочь!
– Остальные боятся, а я не боюсь. К тому же я не говорю ничего такого, чего бы ты сам не знал. Ведь так?
– Так.
– Тогда чем ты недоволен?
– Одно дело знать это самому, приватно, так сказать, и другое дело, когда это говорится во всеуслышание.
За столиком сидели они вдвоем, соседи сбежали за другой столик, едва увидев нежданного гостя, поэтому «всеуслышание» было явным преувеличением. Но Даша не стала указывать отцу на это несоответствие. Он и без того чувствовал себя не в своей тарелке.