Лягушка-принцесса

Анфимова Анастасия Владимировна

Демонстративно стараясь не смотреть на прочие документы, придворный закрыл сундучок, после чего, повернув ключ, отдал его и папирус государыне.

Та, смахнув пальчиком слезинку с уголка глаз, развернула коротенький свиток.

— "Госпоже Докэсте Тарквине Домните счастья и радости! Я вновь собираюсь навестить вас в самое ближайшее время. Надеюсь, вы не забыли наш последний разговор и готовы к его продолжению? Констант Тарквин Лаврий." И всё, больше слов у него для меня не нашлось!

— Ваше величество! — с трудом

удерживаясь от улыбки, покачал головой царедворец. — Не требуйте от небожителей слишком многого. Боги итак обратили на вас свой благосклонный взор. Впервые за столько лет государь обратился к вам лично, а не через одного из секретарей. Он не предлагает вам отправиться в очередное… путешествие, а наоборот, желает встретиться. Разве это не явный знак его желания восстановить ваши отношения? Кто знает…

Он позволил себе грустно и одновременно ободряюще улыбнуться.

— Быть может, в скором времени вы вновь вернётесь в Палатин, чтобы занять место, предназначенное вам по праву, а мне придётся подыскивать себе новую службу или лавку открывать где-нибудь на рынке Ангипы щедроплодной.

— До тех пор, пока он не выгонит оттуда эту кобылу Гостулу, ноги моей во дворце не будет! — зло сверкнув повлажневшими от слёз глазами, рявкнула императрица. — Под одной крышей с ней я жить не буду!

Потом, понизив голос, заговорила уже совсем другим тоном:

— Но даже, если это случится, я не намерена расставаться с вами, господин Акцй. Где же я найду такого искусного охранителя здоровья?

— Благодарю, ваше величество, за столь лестную оценку моих скромных способностей, — застенчиво потупившись, проговорил лекарь, сильно сомневаясь в том, что Констант Великий в ближайшее время избавится от любовницы.

Как правило, "Свет Рибилы" принимали на ночь. Приготовленная из успокоительных трав на основе молодого вина, настойка обладала ещё и снотворным эффектом.

Однако, вместо того, чтобы заснуть или хотя бы задремать, императрица внезапно расчувствовалась и долго жаловалась сердечному другу на горькую судьбу жестокосердного мужа и неблагодарных детей.

Чуть приобняв царственную возлюбленную за плечи, Акций сочувственно вздыхал, время от времени вставляя в редкие паузы, возникавшие в рассказе государыни, короткие, неопределённые междометия. Впрочем, женщина, кажется, нисколько не нуждалась в его словах, вполне довольствуясь присутствием и тёплыми объятиями.

Постепенно казавшийся бесконечным поток жалоб стал иссякать. Докэста Тарквина Домнита почти перестала хлюпать носом, а слёзы уже не текли по щекам, оставляя мокрые полоски, когда за дверью послышался какой-то шум.

Не желая лишний раз демонстрировать то, о чём и без того знали все придворные, Акций осторожно встал с кровати императрицы и едва успел отступить в сторону, как в спальню ворвался Вилит Тарквин Нир в запылённом плаще поверх лёгкого бронзового панциря с анатомическим рисунком.

— Что

с вами, государыня?!

— Всё в порядке, дорогой сын, — растроганно улыбнулась опухшими от недавних слёз губами женщина. — К сожалению, ваша мать уже не так молода, и болезни навещают её всё чаще.

Машинально кивнув, молодой человек вопросительно посмотрел на лекаря.

— Государыне всего лишь немного нездоровится, ваше высочество, — поспешил тот успокоить взволнованного молодого человека. — Я приготовил необходимые снадобья, и её величество их уже приняла.

— Хвала богам, если так, — облегчённо выдохнув, Вилит развязал завязки плаща, и уронив его на пол, нетерпеливо крикнул. — Эй, кто-нибудь!

Приоткрыв дверь, в комнату заглянула встревоженная рабыня.

— Позови господина Герона!

Акций выразительно кашлянул, скосив глаза на простоволосую, заплаканную императрицу.

— Постой! — резко скомандовал принц. — Сумеешь снять панцирь?

— Если ваше высочество позволит, — поклонилась невольница.

— Делай! — приказал юноша, поднимая руки так, чтобы у неё была возможность развязать стягивавшие доспехи ремешки.

— Зачем вам понадобился панцирь, сын мой? — вытирая платочком покрасневшие глаза, спросила государыня.

— Мы же ездили за город, государыня, — объяснил тот. — А охрану брать не хотелось, вот и пришлось немного вооружиться.

— Нет, ну вы только посмотрите на него, господин Акций?! — всплеснула руками Докэста Тарквина Домнита. — Когда вы повзрослеете, ваше высочество?! У нас столько врагов, а вы в одиночку уезжаете из столицы! Да на вас даже простые разбойники могли напасть.

— Ничего же не случилось, ваше величество, — усмехнулся Вилит, освобождаясь от панциря.

Оправив помятую тунику он приказал застывшей в ожидании рабыне:

— Можешь идти. Доспехи передай господину Герону, он знает, что с ними делать, и почисти плащ.

— Слушаюсь, ваше высочество, — низко поклонившись, та бесшумно покинула комнату.

Осуждающе качая головой, императрица закатила глаза в явно притворном ужасе.

Поскольку обращение к нему прозвучало, лекарь после недолгого раздумья проговорил:

— Подобное путешествие выглядит довольно безрассудно, ваше высочество.

— Не преувеличивайте, господин Акций, — нахмурился принц. — Обычная загородная прогулка.

И демонстративно переведя взгляд на государыню, продолжил:

— Зато теперь я готов ответить на ваш вопрос, государыня.

— Прошу разрешения покинуть вас, ваше величество, — сообразив, что принц желает беседовать с матерью наедине, поспешно поклонился врачеватель, беря со столика свой серебряный поднос.

— Останьтесь, господин Акций! — совершенно неожиданно не терпящим возражения тоном приказала Докэста Тарквина Домнита, после чего с холодной улыбкой обратилась к недовольно нахмурившемуся отпрыску: