Лягушка-принцесса
Шрифт:
Девушка знала, что на радланских похоронах кто-нибудь из близких обязательно произносил речь, прославляя умершего, однако сейчас ей совсем не хотелось говорить. Слишком тяжким казалось обрушившееся на неё горе. Поскольку покойная была всего лишь отпущенницей, вряд ли кто-то посчитает молчание покровительницы нарушением обычая. Но внезапно Ника поняла, что просто обязана объяснить собравшимся людям причину, по которой она устраивает эту церемонию. Вот только надо подобрать понятные и привычные им слова.
— Да, господин Бест, — ответила девушка, шагнув к помосту. Повернувшись к нему спиной,
— Сегодня мы провожаем в последний путь женщину, чья жизнь может по праву считаться образцом служения и верности своему долгу. Мы встретились год назад, и с тех пор госпожа Риата Лация Фида не только точно исполняла все приказы и распоряжение, но и искренне заботилась обо мне, не бросая свою хозяйку в самые трудные времена. Вместе мы преодолевали все трудности, выпавшие на нашем пути от Западного побережья до благословенного Радла. Я всегда знала, что могу положиться не только на исполнительность Риаты Лации, но и на её честность, смелость и ум. Много раз за это время она выручала меня в опасных ситуациях. Бессмертные боги учат нас отвечать добром на добро. Покорённая самоотверженностью верной рабыни, я поступила так, как велят боги. Я отпустила её на свободу, потому что госпожа Риата Лация Фида, как никто другой, оказалась достойна такого дара.
Переведя дух, Ника с удовлетворением заметила, что ей, кажется, удалось заинтересовать зрителей. Во всяком случае, управитель слушал очень внимательно, а его дочка даже рот приоткрыла от удивления.
— Бандит обещал оставить ей жизнь, если она промолчит. Но помня свой долг, госпожа Лация предпочла умереть, предупреждая свою покровительницу об опасности, и тем обессмертила свою душу!
Последние слова девушка выкрикнула, воздев правую руку к небесам.
— Ибо бессмертные боги не оставят подобную верность без награды! А мы, смертные, должны достойно проводить душу госпожи Риаты Лации Фиды на небеса!
Обернувшись к толстяку, она громко потребовала:
— Дайте мне факел, господин Бест!
— Да, да, госпожа Юлиса, — встрепенулся толстяк. — Сейчас! Ну что же ты там возишься, Танрен?!
Молоденький раб, присев, отчаянно колотил железным прутом по кусочку кремня.
— Что-то никак не загорается, господин Бест, — виновато выпалил он, посасывая сбитые в кровь кончики пальцев. — Может, масла мало?
— Ума у тебя мало, придурок! — рявкнул отпущенник, отвешивая нерадивому рабу тяжёлую затрещину. — Не видишь, госпожа Юлиса ждёт! Дай сюда, сам подожгу, а ты, Билил, всыпь ему сегодня вечером пяток плетей, чтобы не позорил меня перед хозяевами.
— Сделаем, господин Бест, — кивнул широкоплечий надсмотрщик с перебитым носом на заросшем густой чёрной щетиной лице.
Толстяк ловко выбил искру на пучок сухого мха, раздул крошечный огонёк и поднёс его к пропитанной маслом тряпке на конце кривой палки.
Приняв у него из рук пылающий факел, Ника подошла к погребальному костру, и прикрыв лицо накидкой, поднесла огонь к куче хвороста. Громко затрещали сухие ветки, корчась в разгоравшемся пламени. Через минуту рваные рыжие языки поднялись выше человеческого роста.
Девушка не испытывала
На миг мелькнула мысль, что труп Риаты следовало бы предать земле. Вот только управитель категорически отказался хоронить отпущенницу возле усыпальницы Септисов без разрешения хозяина имения, а Ника очень хотела сделать все до его приезда. Наверняка дядюшка сразу же засыплет её вопросами и не даст нормально попрощаться с единственной подругой.
— Госпожа Юлиса, — прервал размышления девушки вкрадчивый голос управителя.
— Что вам, господин Бест? — посмотрела на него Ника.
— Вот, — толстяк протянул ей небольшой кувшинчик со сбитой печатью. — Порадуйте госпожу Лацию напоследок хорошим вином.
— Ах, да, — кивнув, вспомнила девушка и виновато улыбнулась. — Я совсем забыла. Знаете, здесь мне ещё никого не приходилось хоронить.
— Вы ещё молоды, госпожа Юлиса, — понимающе кивнул отпущенник. — Если боги и дальше будут так же благосклонны, вам ещё не раз придётся это делать.
Не зная, что сказать на подобное весьма двусмысленное пожелание, племянница регистора Трениума подошла к костру, и прикрыв лицо, швырнула кувшин в ревущее пламя. Вслед в костёр полетели венки.
Чуть погодя, управитель отправил часть рабов обратно в поместье. А Ника решила остаться до конца и лично проследить за соблюдением всех надлежащих церемоний. Теперь ей во всём придётся рассчитывать только на себя.
Когда от костра почти ничего не осталось, невольники залили всё ещё дымящиеся угольки водой, после чего собрали не сгоревшие останки, а пепел смели в кучку и засыпали в маленький деревянный ящик с крышкой. Не в силах смотреть, как будут дробить молотками почерневшие кости и оскаленный череп, казалось, смотревший на неё пустыми дырами глазниц, девушка отвернулась, вытирая всё-таки сорвавшиеся с глаз слёзы.
— Если хотите, наш гончар сам сделает урну, госпожа Юлиса, — предложил отпущенник.
— Не нужно, господин Бест, — покачала головой племянница его покровителя. — Я сама куплю в Радле и пришлю вам.
— Только вы уж не забудьте, госпожа Юлиса, — вздохнул толстяк. — Динос благоволит к душам умерших, поэтому я пока поставлю ящичек с прахом госпожи Лации в давильню. Но перед сбором винограда его надо будет оттуда убрать.
— Я учту это, господин Бест, — понимающе кивнула собеседница.
К ней подошла Гевия, держа в руках миску с молоком.
Оказывается, невольники уже закончили свою скорбную работу, и отойдя в сторону ждали, когда самый близкий к умершей человек проведёт завершающую церемонию.
Ника подошла к маленькому ящику из гладко оструганных дощечек, где в светло-серой пыли лежали обломки костей. Зачерпнув ладонью молоко, она сбрызнула прах своей отпущенницы, пожелав её душе не знать забот и тревог в загробной жизни.
— Я сама отнесу её в поместье, — задумчиво проговорила девушка.