Лягушка-принцесса
Шрифт:
Племянница скромно помалкивала.
— И зачем они вам? — все же поинтересовалась тётушка перед тем, как передать инструмент.
— Хочу ещё немного украсить пояс, госпожа Септиса, — пояснила девушка.
— Так он вам всё-таки не понравился?! — вскинула брови супруга регистора Трениума.
— Ну, что вы!? — как можно непринуждённее рассмеялась Ника. — Пояс красивый, но я хочу сделать его ещё лучше.
— И как же это? — с иронией фыркнула родственница.
— Пришью на концы вставки из кожи, —
— Так вам ещё и кожа нужна?! — не обрадовалась тётушка.
— Немножко, — поспешила успокоить её девушка. — Я от своей рубахи отрежу. Ей всё равно в сундуке лежать.
— Ну, если так, — сдалась Пласда Септиса Денса, с демонстративной неохотой вручая ей ножницы, напомнившие инструмент для стрижки овец, попавшийся как-то очень давно Виктории Седовой на дворе у бабушки.
Вернувшись в свою комнату, Ника настежь распахнула дверь, чтобы впустить побольше света, отыскала в сундуке кожаную рубаху, и прощупав швы, с облегчением убедилась, что небольшой, размером с лесной орех, камешек всё ещё на месте.
Крапивное волокно плохо поддавалось радланскому секатору. Опасаясь испортить и ножницы, и рубаху, девушка нашла в сундуке нож из нержавеющей стали и принялась аккуратно, самым кончиком резать упрямые нитки.
Освободив сапфир, она, несколько секунд покатав его на ладони, сунула под матрас. Теперь нужно, не теряя времени, вырезать два кусочка кожи, напоминающие восьмёрки.
Неожиданно заявилась бабуля, привлечённая непонятным занятием внучки. Та показала ей пояс и охотно разъяснила, что намеревается с ним сделать.
— Ты хочешь носить на талии эти несуразные уши? — возмущённо фыркнула старушка.
— Нет, госпожа Септиса, — невозмутимо возразила внучка, прокалывая шилом выкройку. — Я сошью края, выверну, спрячу внутрь по камешку, и получатся два красивых шарика.
Она посмотрела на скептически скривившуюся собеседницу.
— С ними концы пояса будут висеть ровно, а не развиваться во все стороны.
— Дурацкая затея! — безапелляционно заявила матушка регистора Трениума.
— Но вы же ещё не видели, что получится, — возразила его племянница. — Вдруг вам понравится?
Презрительно хмыкнув, бабуля продолжила наблюдать за внучкой, время от времени досадливо морщась и качая головой.
Ника, как ни в чём не бывало, продолжила работать шилом и ниткой с иголкой. Прошив края выкройки до половины, девушка отправилась во внутренний дворик, где росли пышно зеленевшие кусты, местами уже покрытые ещё нераспустившимися бутонами.
Опустившись на корточки, она стала перебирать землю возле их корней в поисках подходящего камешка.
За этим занятием её и застала проходившая мимо хозяйка дома.
— Что вы делаете, госпожа Юлиса?
— Искала два камешка, —
— Зачем они вам? — вскинула брови тётушка.
Но прежде, чем Ника успела объяснить ей причины своего странного поведения, занавес, отделявший парадную часть дома от семейной, дрогнул, и во внутренний дворик, косолапя, вошёл Янкорь.
Неуклюже поклонившись супруге регистора Трениума, привратник пророкотал:
— Вам опять письмо, госпожа Септиса.
Мгновенно потеряв интерес к собеседнице, та взяла у него из рук тоненький свиток, перевязанный узкой розовой ленточкой.
— Опять приглашение! — тоном утомлённой славой поп-звезды вскричала Пласда Септиса Денса, пробегая взглядом послание. — Нас зовёт в гости госпожа Элимия Герония Гоа, супруга сенатора Герона и дочь Косуса Кванта Спурия! Как вы думаете, госпожа Юлиса, нам стоит навестить эту уважаемую и влиятельную женщину?
— Не знаю, госпожа Септиса, — беспечно пожала плечами девушка. — Вы старше меня и больше понимаете.
— Это правда, — кивнула собеседница и, видимо, не сдержавшись, посетовала. — Мы уже стольким отказали! Госпоже Сертии — жене богатейшего судовладелеца Радла, госпоже Пинарии, чей муж всего лишь императорский претор, зато брат — префект Менассии.
— Если мы так и продолжим сторониться людей, — продолжала горячиться тётушка. — Что о нас будут говорить? Нет, мы просто обязаны принять это приглашение!
— Может быть, стоит сначала поставить в известность господина Септиса? — с деланной робостью предложила племянница. — Вы же знаете, что он запретил мне выходить из дома без его разрешения?
— Но госпожа Герония — не только жена сенатора, а ещё и дочь самого викесария! — воздела палец к небу хозяйка дома. Похоже, она испытывала удовольствие, лишний раз произнося эти пышные звания.
— А господин Септис — ваш муж, — вкрадчиво напомнила девушка. — Вы же учили меня, что почитание старших — одна из главных добродетелей радланских женщин. Поговорите с супругом, объясните ему все. Я уверена, он вас поймёт.
— Надеюсь, — тяжело вздохнула Пласда Септиса Денса и опять посмотрела на всё ещё зажатый в руке папирус.
— Что у вас случилось? — поинтересовалась бабуля, выходя из комнаты внучки.
— Нас с госпожой Юлисой опять приглашают в гости! — всплеснула руками хозяйка дома.
Оставив свекровь с невесткой, Ника торопливо вернулась к себе.
За то время, пока супруга регистора Трениума жаловалась его матери на мужа, державшего их с племянницей взаперти, девушка успела вывернуть заготовку, спрятать внутрь сапфир, и когда вернулась Увра, уже заканчивала пришивать кожаный шарик к поясу.
— Вот, госпожа, — проговорила рабыня, протягивая ей два мотка.