Лягушка-принцесса
Шрифт:
Ясно, что Вилит и его матушка очень скоро узнают о скандале в Палатине. Но если императрице можно "скормить" "официальную" версию, которой они с тётушкой решили придерживаться в разговорах с посторонними, то принцу придётся сообщить всё… или почти всё. Иначе может случиться конфуз, когда супруга регистора Трениума или даже он сам вдруг расскажет будущему зятю о том, как госпожу Юлису спас от больших неприятностей его человек.
Девушка криво улыбнулась, представив недоуменную физиономию потенциального жениха. Но как ему объяснить поступок Декара?
Вряд ли тётушка смогла толком рассмотреть лицо юноши и, значит, опознать его не сумеет. А что, если напустить побольше тумана, сообщив Вилиту, будто бы раб, действовавший по поручению некого таинственного благодетеля, весьма озабоченного безопасностью принца, отказался назвать своё и его имя? Пусть сынок императора гадает: кто это в Палатине так сильно озабочен его благополучием?
Усмехнувшись, девушка молча кивнула и вновь заработала челноком. Но, что если Декар сам кому-нибудь проболтается? Тогда ему останется только посочувствовать. Вряд ли Силла простит ему крушение своих планов.
От этой мысли неприятно ворохнулось сердце, а в памяти всплыли лучащиеся любовью и обожанием огромные тёмно-карие глаза в обрамлении милых пушистых ресниц.
"Надеюсь, у него хватит ума сохранить всё случившееся в тайне? — с болью в душе подумала Ника. — А я его обязательно награжу. Выкуплю, отпущу на свободу, дам денег и… отправлю куда-нибудь подальше. Нам лучше лишний раз не встречаться. Это не Олкад Ротан Велус, тут, кажется, чувства настоящие. Вот батман, и почему Вилит на меня так не смотрит? А как он говорил про "жаркое дыхание любви""….
Неизвестно, до чего бы она додумалась, но как раз в этот момент кто-то энергично постучал в ворота.
Оказавшийся на своём месте Янкорь не заставил себя ждать, и хозяин вопреки своей привычке даже не обругал его за медлительность.
Едва девушка успела отметить сей примечательный факт, как услышала возбуждённый голос Лептида Септиса Сенса.
— Мне сказал один приятель, знакомый которого бывает в трактире, куда иногда заходят легионеры из Первого Молниеносного, которые охраняют Палатин и первыми узнают все дворцовые новости…
По каменному полу торопливо зашлёпали подошвы сандалий.
Отец и сын Септисы быстро шли по ту сторону бассейна. Внезапно дядюшка остановился, и обернувшись в сторону комнаты ткацкого станка, встретился взглядом с племянницей.
— Госпожа Юлиса?
— Да, господин Септис, — с лёгким недоумением отозвалась та.
— Что там у вас случилось в Палатине? — не в силах совладать с любопытством, крикнул он через внутренний дворик. — Говорят, вас чуть не арестовали?
— Хвала богам, до этого не дошло, — усмехнулась Ника, но заметив, как мрачно насупился собеседник, поспешно добавила. — Вам лучше спросить у госпожи Септисы.
— А вы что, сами не можете сказать? — сварливо проворчал старший отпрыск регистора Трениума.
— Я слишком молода и не всё понимаю правильно, господин Септис, —
С полминуты побуравив её тяжёлым взглядом, хозяин дома молча направился на семейную половину уже гораздо более спокойной походкой.
Неизвестно, когда конкретно супруга посвятила его во все перипетии своего визита к старшей невестке императора, поскольку, пообщавшись с женой, Итур Септис Даум вновь куда-то ушёл, прихватив с собой старшего сына.
Так что в следующий раз племянница увидела дядюшку только на следующее утро, когда было уже сложно понять, чем в наибольшей степени вызван его чрезвычайно хмурый и озабоченный вид: тяжёлым похмельем или досадным происшествием в Палатине? С Никой, во всяком случае, он на эту тему не разговаривал.
Впрочем, подобное обстоятельство её нисколько не расстроило. Гораздо большую тревогу вызвал сон, в котором она вновь гуляла по императорским садам на на сей раз в компании Декара. Глядя на свою спутницу влюблёнными глазами, юноша что-то говорил, но его слова тонули в какой-то необыкновенной, словно бы неземной, музыке, заполнявшей всё вокруг.
Проснулась девушка с гулко бьющимся сердцем и ощущением неправильности происходящего. Теперь, когда в её жизни появилась хоть какая-то не пугающая определённость, она не может себе позволить влюбиться да ещё и в раба! Нет, подобные мысли надо решительно гнать из головы, потому что ни к чему хорошему они не приведут. Ах, если бы Вилит чуть ярче обозначил свои чувства, ей было бы гораздо легче сохранить ясность мысли.
Проводив свекровь и увязавшуюся с ней Гэаю в храм, Пласда Септиса Денса пришла в комнату ткацкого станка.
— Отдохните, госпожа Юлиса, — проговорила она, присаживаясь на табурет. — Господин Септис хочет подарить принцу на помолвку ваш кинжал и уже заказал для него красивые ножны. А тунику вы, как и положено, вручите жениху перед свадьбой.
— Как скажете, госпожа Септиса, — пожала плечами Ника. — Я ещё плохо разбираюсь в наших обычаях. Отец часто и подолгу рассказывал мне о жизни в Радле. Раньше мне казалось, что я знаю почти всё. Но выяснилось, что он упустил столько важных мелочей…
— Хвала богам, у вас есть кому подсказать и направить, госпожа Юлиса, — важно проговорила тётушка, и покосившись на распахнутую дверь, понизила голос. — Я рассказала мужу о спрятанной заколке и предупреждении принца.
— Наверное, господин Септис сильно удивился, — не смогла удержаться от усмешки племянница.
— Сначала он просто не поверил! — возмущённо фыркнула хозяйка дома. — Даже заподозрил, что в паланкине никакой заколки не было, и вы всё сами придумали…
"Ого! — мысленно удивилась Ника, чувствуя поднявшуюся в душе волну горечи. — Надо же, какого дядюшка обо мне хорошего мнения".
— Пришлось поклясться нашими детьми, что я своими глазами видела ту шпильку, — не замечая её реакции, с жаром продолжила рассказчица. — Только после этого он стал воспринимать мои слова всерьёз.