Лысый остров
Шрифт:
— Максим учится в шестом классе, а я в пятом. Здесь, конечно, есть школа?
— Конечно, нет, — усмехнулся я и рассказал, как учусь. Девочка слушала, приоткрыв пухлогубый рот.
— Ничего себе… Наша фамилия Осташкины.
Брат с сестрой. Так я и подумал. Мы втащили тележку по Первому Маячному спуску. Девочка всему удивлялась, мальчишка был как каменный.
— Меня зовут Ярослава. Можно просто Роська. Это Максим. А Вероника Невозможная наша двоюродная сестра, мамина племянница. Она, наверное, очень занятой человек, да?
— О, да!
— Наверное, это покажется тебе странным, но мы никогда ее не видели.
Так
Уже у самого Вероникиного дома я спросил:
— Вы на все лето к Веронике приехали? И как вас родители одних отправили! Меня бы ни за что не отпустили…
— Видишь ли, — спокойно ответила Роська, — наши родители погибли. Мы остались совершенно одни, а Вероника наша единственная родственница.
3
Вот так штука! Люди-то остались без родителей… Я много думал об этом потом. Так думал, что мама даже стала волноваться: все ли в порядке у меня со здоровьем? Мол, я не ем ничего и ночами не сплю, на вопросы отвечаю через паузу и вообще веду себя странно. А со здоровьем все было в порядке. Но вот что получается: у Осташкиных такая беда случилась, а мне от этого будто бы хорошо — моя заветная мечта сбылась, на Лысый приехали ребята! Но если бы не их горе, где бы они сейчас жили с родителями, с кем бы дружили?
Но обо всем этом я думал уже потом, а сейчас, когда Роська сказала про это, я просто замолчал и даже не знал, что сказать. Максим дернул меня за рукав и спросил медленно:
— Скажи, а наша сестра, Вероника… ты ее знаешь?
— Конечно! Здесь все друг друга знают, а Веронику не знать просто невозможно.
— А какая она? Расскажи, пожалуйста.
Я задумался. Что я мог сказать про Веронику? Во-первых, Невозможная — это ее фамилия. Все считают, что фамилия говорящая. Моя мама ею восхищается. Она говорит:
— Вероника просто необыкновенная! Такая красота, такой ум, такой темперамент — и все в одном человеке! В нее невозможно не влюбиться.
— С ней невозможно работать! — восклицает на это папа. — Она упрямая, дерзкая…
— Красивая, — вставляет мама.
— И что с того? Это не значит, что можно позволять себе все, что угодно!
Папа работает с Вероникой в одной лаборатории, и их мнения часто расходятся. К тому же Вероника постоянно нарушает дисциплину. Она вообще всегда делает, что хочет, ни с кем не считаясь.
Позапрошлой весной, например, у нас заболела дельфиниха Стеша, самая замечательная из всех дельфинов. Лечили ее долго, усердно, сам Степанов ею занимался. А Вероника настаивала, что Стешу надо отпустить в море. Мол, Стешина болезнь — редкий случай тоски по воле. Мол, стоит только выпустить ее, она сама собой выздоровеет. Никто с Вероникой, конечно, не соглашался (кроме Мераба Романовича), говорили, что она дилетант, а это слово у нас — самое страшное ругательство. Сколько сил и денег на Стешу было потрачено — не пересказать.
— Я мог ожидать такого непрофессионального подхода от кого угодно: от Чолария, от Алексея, даже от Петушкова, но от вас, Вероника! От вас, самого трезвомыслящего ученого!
Вероника в ответ только губы поджала. И вот однажды ночью Стеша исчезла. Утром Вероника призналась, что это она выпустила ее на волю. Без Леши Смелого и Мераба Романовича тут, конечно, не обошлось. Скандал был грандиозный! Веронику хотели даже уволить, но через два дня наши наблюдатели засекли Стешу в море. Совершенно здоровую. Вероника ходила победительницей. Степанов ограничился строгим выговором Веронике Невозможной за нарушение рабочей дисциплины, сокращением ее полномочий и долгим разговором в своем секретном кабинете. Но все это мало подействовало на Веронику, наоборот: зазнаваться она стала еще больше.
Да, характер у нее сложный, но мама права: Вероника очень красивая. Может, поэтому ей многое прощается. Я давно заметил, что красивым людям часто сходит с рук то, за что обыкновенным здорово бы влетело. Вероника высокая и почти на всех смотрит свысока. Ходит она так быстро, что ее длинная черная коса летает из стороны в сторону. Как-то она рассказала моей маме, что в детстве отец привязывал ее за косу к спинке стула, когда она учила уроки, чтобы сидела прямо, спину держала. Спину держит Вероника до сих пор и ходит как королева. Она вообще похожа на королеву из сказок. И когда на нее смотришь, то как-то тепло внутри делается, будто она погладила тебя своими большими горячими руками, и сразу понимаешь, почему в нее так влюблен Леша Смелый и почему он при ней становится тихим и неразговорчивым. Только вздыхает.
Но что сказать Максиму про его двоюродную сестру, я не знал. С уверенностью можно было сказать только, что они будут предоставлены сами себе, потому что дел у Вероники всегда невпроворот.
— Ну… сами увидите, — промямлил я и нажал кнопку звонка.
4
Я так и не узнал, как встретила ребят Вероника Невозможная. Услышав ее шаги за дверью, я сказал небрежно:
— Ладно, увидимся!
И поспешил уйти. Если честно, мне не хотелось встречаться сейчас с Вероникой. Она обязательно скажет что-нибудь неприятное. Например, поднимет свою красивую бровь и усмехнется:
— Наш пострел везде успел.
И это прозвучит как: «Наш Листик, как всегда, влез не в свои дела». И хотя я совсем никуда не лезу, тем более в чужие дела, Осташкины могут подумать про меня всякое.
В общем, поплелся я в полном одиночестве по Поселку. Только Гаврюша радостно прыгал вокруг меня. Радовался, теленок, что мы опять вдвоем. В Кедровом переулке я встретил Онтова. Его зовут Илья Аркадьевич, а прозвище — Ослик ИА. Онтов, высокий, худой и очень грустный, занимается электроникой, прикрепляет датчики к дельфинам, и вообще он у нас первый мастер по технике. В свободное время ремонтирует телевизоры, магнитофоны и Вероникин компьютер, который постоянно ломается, не выдерживая ее темперамента, как говорят в Поселке. Мне Илья Аркадьевич нравится. Он не задается, как некоторые, может остановиться, поболтать, хотя дел у него выше крыши. Сам всегда говорит, что скромность — превыше всего. Его жена — тетя Света. Маленькая, сухонькая и совсем седая.