Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
Более того, когда они оба каким-то образом угодили во владения внутреннего демона, никто из них не знал, как отсюда выбраться.
Как только Янь Чжэнмин очнулся, его разум внезапно пришел в движение. Он вдруг вспомнил иней, покрывший деревянный меч в «Массиве истребителей демонов». Отбросив все сомнения в сторону, он внезапно спросил:
— Что ты видел? Чэн Цянь, позволь-ка мне еще раз спросить тебя, что находится в деревянном мече?
Чэн Цянь замолк.
Если бы он собственными глазами не увидел сотни тысяч своих воплощений во внутреннем демоне Янь Чжэнмина, он
— Как ты смог вложить волю меча клана Фуяо в этот деревянный клинок? — вновь спросил Янь Чжэнмин.
Чэн Цянь окончательно растерялся.
В какой-то момент они оба оказались в тупике. Внезапно, Янь Чжэнмин почувствовал себя невероятно уставшим. Он слабо оттолкнул Чэн Цяня и, шатаясь, поднялся на ноги.
Он сказал:
— Если не собираешься мне ничего говорить, забудь об этом, мне все равно, что ты там увидел... это просто внутренний демон. Когда заклинатель меча входит в «Божественное Царство», он непременно сталкивается с чем-то подобным. И что с того? Теперь, когда я здесь, это уже не кажется чем-то удивительным... не нужно меня жалеть.
Чэн Цянь лишился дара речи. Ему внезапно захотелось разбить эту, похожую на расшитую подушку4, голову старшего брата, чтобы посмотреть не сгрыз ли внутренний демон ее содержимое, оставив после себя лишь комок вязкой пасты.
4 ???? (xiuhua zhentou) — досл. вышитая подушка (внешне красивый, а на деле никчемный; одна видимость, пустышка).
Янь Чжэнмин бросил на него быстрый взгляд, а затем достал из рукава камешек, размером с большой палец, и положил его на ладонь. Испещренный узорами камешек слабо засветился, озаряя темноту вокруг. Повернувшись к Чэн Цяню спиной, Янь Чжэнмин попытался придать себе как можно более легкомысленный вид, и произнес:
— Сегодня я не в настроении спорить с тобой. Идем, нам нужно найти выход...
Но Чэн Цянь вдруг крепко обнял его сзади. Спина Янь Чжэнмина напряглась. Он хотел было повернуться и отругать младшего брата.
Однако именно в этот момент он услышал, как Чэн Цянь стиснул зубы и процедил:
— С утра и до вечера ты только и делаешь, что ешь и пьешь! Ты хвастун и транжира! Что тебя жалеть, гений несчастный?! Но ты мне на самом деле нравишься, я желаю тебя! Как еще мне тебе об этом сказать?!
Напоминаем, что у команды перевода есть телеграм-канал, где мы публикуем разные интересные заметки. Будем рады видеть вас среди наших подписчиков. Присоединяйтесь: t.me/SHENYUANTL
Вот и все, обратного пути нет.
В мире жизнь человека не имеет корней глубоких.
Упорхнет она, словно над дорогой легкая пыль.
И развеется всюду, вслед за ветром, кружась, умчится.
Так и я, здесь живущий, не навеки в тело одет...
Войдя во врата бессмертных, можно ли освободиться от оков этого бренного мира?
Обладая огромной силой, можно ли следовать велению своего сердца?
Тун Жу был могущественным человеком, способным по своей воле вызывать облака и дождь, но где теперь его душа?
Что
Янь Чжэнмин никогда не разговаривал с Тун Жу, но он всегда был немного обижен на своего старшего наставника. Иногда он срывался и бросался от одной мысли к другой: если бы Тун Жу не совал свой нос куда не следует, его бы ни в чем не заподозрили, и некому было бы заманить его в тайное царство трех существований.
Но даже если бы он все же вошел в это тайное царство, если бы он не был так запальчив, если бы он до такой степени не верил предсказаниям и смирился бы со своей участью… Если бы не упрямился так сильно и слушал наветы своих друзей, то, возможно, его желания не были бы столь несбыточными.
Может быть, тогда мастер остался бы жив, не говоря уже о том, что он не угодил бы в тело старой ласки.
Клан Фуяо не пришел бы в упадок.
Они были бы такими же, как те глупые ученики с горы Белого тигра. Слабыми и недальновидными. Они никогда не увидели бы мир, и, если когда-то им пришлось бы покинуть дом и самостоятельно вести дела, они были бы обречены на неудачу. Они запросто стали бы добычей кучки темных заклинателей.
Никто не называл бы его главой, никто не называл бы его старшим. Он был бы просто первым братом, так ничего в жизни и не добившимся.
Но, тем не менее, Янь Чжэнмин прекрасно понимал Тун Жу. Множество раз, возвращаясь в печать главы клана, юноша видел перед собой путь, которым ему пришлось пройти. Каждый раз, оглядываясь назад, он должен был соблюдать осторожность. С печатью в руках Янь Чжэнмин шел над бездной, ступая по тонкому льду. Он не мог позволить себе расслабиться. Он раз за разом напоминал себе о том, что нужно учиться у других и ни в коем случае не уподобляться своему старшему наставнику.
Он хотел спокойствия и независимости, быть сдержанным в своих желаниях и жить счастливо…
Но вдруг, Янь Чжэнмин отчетливо услышал за своей спиной сердцебиение Чэн Цяня, и вся его обида на Тун Жу разом испарилась.
Если бы от «несбыточных желаний» было так легко избавиться, то откуда бы они вообще взялись?
Плотина, которую он так долго выстраивал в своем сердце, желая спастись от смертельной опасности, была подобна куче песка. Одно неловкое движение могло заставить ее развалиться. Когда в жизни человека наступает такой момент, и мир вокруг переворачивается с ног на голову, разбиваясь на части, даже если в будущем его ждет бессмертие, видит ли этот человек в нем хоть какой-то смысл?
«Чего ты ждешь? Хочешь как этот дурак Тун Жу, вечно ждать, пока море не высохнет и камни не сгниют1? Или пока инь и ян не разделятся?» — вопрошал голос в голове Янь Чжэнмина.
1 ???? (hai ku shi lan) — пока море не высохнет и камни не сгниют (обычно в клятвах; обр. в знач.: навсегда, на веки вечные).
Янь Чжэнмин схватил Чэн Цяня за руку. Осторожно выпутавшись из объятий, он повернулся, желая заглянуть юноше в лицо, и тихо спросил:
— Ты хоть понимаешь, как это безрассудно? Ты знаешь, что это против правил?