Люби и властвуй
Шрифт:
– Спасибо, - сказал Эгин и снова прикусил язык. В его положении не стоит болтать.
Знахарь уселся рядом с Эгином, и заговорил седоволосый и сухопарый друг Вербелины.
– Я, милостивый гиазир, Дотанагела. Пар-арценц Опоры Писаний. Дотанагела - мое настоящее имя. Так же, как Эгин - ваше. Мы должны доверять друг другу, иначе все, что здесь происходит, становится совершеннейшей бессмыслицей.
У Эгина перехватило дух. Пар-арценц! О Шилол! Да когда такое было, чтобы рах-саванн сидел за одним столом с пар-арценцем! Это так же нелепо, как князю играть в кости со своими сокольничими.
Оставался открытым еще один принципиальнейший вопрос. Знает ли пар-арценц о том, что его подруга Вербелина до вчерашнего утра состояла в связи с ним, Эгином? Впрочем, этот вопрос лучше отложить.
Странные все-таки вещи этот пар-арценц - а это был, несомненно, он - говорил про магию и жуков-мертвителей. Скольких простаков он обрек на смерть за подобные славословия?
Дотанагела, разумеется, улыбался. Ну да много ли стоит эта дружественная улыбка на лице такого человека, как Дотанагела?
– А со мной вы уже знакомы, - на правильном, но отягощенном каким-то необычным акцентом варан-ском языке сказал капитан. - На всякий случай напомню, что меня зовут Самеллан.
– Я помню, - совершенно честно сказал Эгин. Не запомнить такое странное лицо и такое необычное имя было просто немыслимо. Особенно для офицера на задании.
Когда все мужчины представились, настала очередь женщин.
– Я - Вербелина исс Аран, - защебетала Вербелина с целомудренной улыбкой. По всему было видно, что открывать пар-арценцу подробности и даже сам факт знакомства с Эгином она не намерена.
Эта игра показалась Эгину самоубийственной. Водить за нос пар-арценца! О Шилол! Но отступать было поздно. И говорить: «А разве вы меня не помните, госпожа Вербелина?» - тоже. Либо Вербелина сама толком не понимает, кого морочит и кому наставляет рога, как не понимает, чем это чревато, либо… Но размышления об этом были неуместны. Ой как неуместны! Хорошо хоть она и впрямь Вербелина, а не какая-нибудь Гаэт. Еще не хватало, чтобы и она оказалась его коллегой из какой-нибудь Опоры Безгласых Тварей. А может, она и есть коллега, только…
– Меня зовут Авор, - тихо отрекомендовалась девушка с четырьмя косами. - Я вас помню. Мы как-то виделись в театре…
Если бы привычки краснеть, бледнеть, зеленеть, попав в неловкое положение, не вышиб у шестилетнего Эгина наставник вместе с мыслями о радостях семейной жизни, он скорее всего покраснел бы. Но вовсе не от осознания того, что мужчине этой русоволосой тихони он собственноручно отрубил голову на глазах у двух сотен зевак. А от воспоминания о сцене в Алом Театре. Таким дерзким хамом, каким тогда выглядел Эгин перед не посторонней, но и не виновной в преступном магическом баловстве Арда девушкой, он никогда не представал перед женщинами.
– Ну ладно, милостивые гиазиры, - Знахарь опорожнил свой кувшин и наполнил чашку, тем самым подавая пример
Все молча согласились. Эгин тоже кивнул, одновременно с этим сознаваясь себе, что по-прежнему ни-чегошеньки не понимает. Неужто «Зерцало Огня» превратилось в прогулочный парусник для пар-арценцев и офицеров Свода и их миловидных подруг? Неужто все эти славные люди собрались здесь, чтобы попировать и пощекотать нервы крамолой? «Хорошо хоть голова не болит», - сказал он себе, протягивая руку за кувшином.
– Интриговать вас далее, Эгин, не имеет смысла. Либо вы становитесь нашим единомышленником и беспрекословно подчиняетесь моим приказам, либо вы покойник, - начал Дотанагела, опустив чашку на столик.
Эгин кивнул. В покойники он не торопился.
– Иланаф спас вам жизнь тремя часами раньше. Но теперь таких полномочий у Иланафа нет. Так что решать будете вы, Эгин, - Дотанагела откинулся на подушки и добавил: - И я, разумеется, тоже.
Эгин снова кивнул. Что еще он мог сделать?
– Итак, как вы, наверное, уже догадались, вы на борту корабля, команда и пассажиры которого предали князя и истину, - продолжал невозмутимый пар-ар-ценц Опоры Писаний. - Сегодня вечером мы покинули Пиннарин, чтобы больше не возвращаться в него никогда. Князь, гнорр Свода, все варанские уложения не имеют здесь никакой власти, Эгин. Если хотите, мы изменники, предатели, перебежчики. Эти слова тоже не значат здесь ничего. И я как пар-арценц Опоры Писаний подтверждаю это. «Зерцало Огня» следует в Хар-рену, ибо харренский сотинальм обещал мне, и нам всем, свою защиту и покровительство. Ваше положение, Эгин, таково, что вы можете либо отправиться в Тардер вместе с нами, либо умереть. Причем совершить этот выбор вы должны тотчас же и не колеблясь.
– Разумеется, я выбираю жизнь, - после недолгого раздумья отвечал Эгин.
Дотанагела улыбнулся и развел руками.
– К счастью, вы не такой фанатик, каким показались мне в первые минуты.
– Осмелюсь спросить, из чего вы заключили, что это так? - вздернул бровь Эгин, которому отчего-то стало обидно. Неужели то, что он не фанатик, написано у него на лбу? И если да, то эту вредную запись нужно стереть поскорее. На всякий случай.
– Да из того, хотя бы, что вы, Эгин, сказали «разумеется, я выбираю жизнь». Если бы не это ваше «разумеется»… - вкрадчиво, но вполне дружественно сказал Дотанагела. - Разве, заступая на службу в офицеры Свода, вы не давали клятву, что предпочтете смерть предательству?
– Как, собственно, и вы, пар-арценц.
– Все верно, Эгин. И я давал эту клятву, - холодно сказал Дотанагела. - Но помните, Эгин, что не стоит пытаться предавать нас так же, как предали Свод!
– Я ручаюсь за него, - примиряюще сказал Иланаф.
– Так значит, бунт? - задумчиво произнес Эгин.
– А ты что думал, мы на всех парусах мчим осматривать окрестности? - это был задорный голос Знахаря.
– Признаться, нет, - бросил Эгин и отпил из чашки. - Мне лестно оказаться в обществе коллег, отправившихся в столь увлекательное путешествие на всех парусах, - ни с того ни с сего провозгласил Эгин.