Люби меня до смерти
Шрифт:
Я закатываю глаза, но не отрицаю этого.
— Мой вкус в еде такой же, как и вкус в женщинах. — Нэд краснеет. Джексон хмурится, а Лайла смеется.
Я достаю из кармана телефон и начинаю печатать сообщение.
Я: Я уже говорил, какая ты сегодня красивая?
Секунду спустя слышу, как Нэд получает эсэмэс. Она искоса смотрит на меня, а потом достает из сумки телефон. Я пробую каннеллони. Вкусно, но не так, как в «Парадизо». Лайла и Джексон полностью сосредоточились на своих блюдах. Я наблюдаю за тем,
Нэд: Это твой способ извиниться?
Я: Нет, это мой способ сказать, что ты прекрасно выглядишь. Детка, разве английский не твой родной язык?
Нэд: Я не хочу с тобой разговаривать. Не могу поверить, что ты преследовал меня. И убери руку с моей талии!
Я: Нам срочно нужно все исправить… давай сейчас уйдем и займемся примирительным сексом? Как тебе такая идея? Каннеллони в «Парадизо» все равно вкуснее. Вообще—то, я не преследовал тебя. Просто решил поужинать в том же самом месте. А рука остается на месте.
— А чем ты занимаешься, Коул? — спрашивает Джексон.
— Я актер, — пытаясь не хмуриться, отвечаю я.
— Вау! И над чем ты сейчас работаешь? — снисходительным голосом интересуется он.
— Пока что только над Нэд.
Нэд давится едой. Я хлопаю ее по спине, но она отталкивает мою руку и смотрит на меня убийственным взглядом. Джексон выглядит ошеломленным и не может произнести ни слова, а Лайла изо всех сил пытается сдержать смех.
— Прости, Джексон. Коул иногда не думает, что говорит, — произносит Нэд, как только приходит в себя. Я же улыбаюсь ему, совершенно ни в чем не раскаиваясь.
— Не нужно извинений, — отвечает он, пытаясь взять себя в руки.
Нэд снова смотрит на меня, а я в ответ одними губами спрашиваю ее: «Что?» Она ничего не отвечает, но я понимаю, что позже у меня будут большие неприятности. Пусть, но выражение лица Джексона того стоило.
Остаток ужина проходит в молчании. Думаю, все просто боятся говорить, поэтому я снова достаю телефон.
Я: Это значит никакого примирительного секса?
Нэд: Ты просто не знаешь, когда нужно остановиться. Я права?
Я: Ну же, ты ведь не можешь и правда злиться на меня…
Нэд: Конечно же я злюсь! Джексон мой хороший друг, а ты был груб с ним весь вечер.
Я: Он тебе не друг, Нэд. Он твой бывший и его единственная цель — побыстрее забраться тебе в трусики. Он мне не нравится.
Нэд: Ты правда думаешь, что все мужчины такие же озабоченные, как и ты?
Я: Да!
Нэд: Тогда ты больший идиот, чем я думала.
Я: Не могу поверить, что наша первая ссора происходит из—за Джексона.
Нет: Дело не в Джексоне, а в тебе и твоем поведении. Почему
Я: Потому что он кусок дерьма, у которого только одна цель.
Нэд: А тебе какая разница?
Я: Никакой.
Нэд: Вот и замечательно. Потому что после ужина мы собираемся пойти с Джексоном выпить… без тебя!
Я: Хрен вам, а не выпить!
Нэд: А вот это мы еще посмотрим!
— Джексон, ты все еще хочешь пропустить со мной вечером по бокалу вина? — решительно спрашивает Нэд.
— Да, если ты не против.
— Не против.
Я пристально изучаю Нэд несколько секунд, а потом встаю и говорю ей:
— Можно мне пообщаться с тобой наедине? — Она с вызовом смотрит на меня, но все же согласно кивает.
— Мы скоро, — дает знать Джексону и Лайле она.
Мы молча идем, пока я не прошу ее повернуть направо. Нэд повинуется и направляется в сторону туалетов. Как только мы оказываемся в коридорчике, и я убеждаюсь, что никого рядом нет, то кладу руку ей на живот и аккуратно прижимаю к ближайшей стене.
— Что ты делаешь? — потрясенно интересуется она.
— Ты никуда с ним не пойдешь, — тихо отвечаю я.
— Пойду.
— Нэд, — предупреждаю ее я.
— Ты мне не босс, Коул. А вот я — твоя начальница. Было бы хорошо, если бы ты не забывал об этом, — восклицает Нэд, убирая мою руку.
— Ты была с ним три года?
— Да. Разве это проблема? — фыркает она.
— Да, проблема.
— Почему?
Да, почему, Коул?
— Потому что ты хочешь, чтобы я следовал твоему идиотскому договору, а сама пренебрегаешь им.
— Чем? Тем, что ужинаю с другом? — Недоуменно спрашивает она.
— Нет, тем, что ужинаешь с бывшим, у которого до сих есть к тебе чувства.
— Поверь мне, у него нет никаких чувств.
— Значит, ты самая большая идиотка из всех, кого я встречал.
— А ты самый большой придурок из всех, кого встречала я!
— Я так больше не могу! — рычу я.
— Ну и не надо, — шипит Нэд.
— Знаешь, что?
— Что?
Я впиваюсь в ее губы своими. Это нарушает договор. Что ты делаешь? Ты должен остановиться. Но я не в силах. С яростью проталкиваю язык ей в рот. Как будто вся моя злость выплескивается в этом поцелуе. Она с такой же страстью отвечает мне. Не думаю, что то, что происходит, можно назвать всего лишь поцелуем. Я делал это со многими девчонками, но никогда не испытывал ничего подобного. Комната словно душит меня, а Нэд — это мой кислород. Я притягиваю ее ближе, она запускает руки мне в волосы и целует так, словно вся ее жизнь зависит только от этого.