Люби меня до смерти

Шарлай

Нэд: Мисти сказала?

Я: Возможно…

Нэд: Точно она! Я убью ее!

Я: Я не против. Полетели домой.

Нэд: Иди в задницу!

Я: Я не против. Мы сейчас же можем отправиться в гостиницу и окажемся в ней через десять минут. Встречаемся на выходе?

Нэд: Придурок!

Я: Да, женское население постоянно напоминает мне об этом. Но я придурок, который пролетел тысячу миль, чтобы поговорить с тобой о кое-чем

важном. А теперь, пожалуйста, уходи с этого скучного представления, чтобы я мог выполнить свою миссию!

Нэд: Оно нескучное, и я не собираюсь уходить!

Я: Детка, я ведь знаю, что оно тебе не нравится.

Нэд: Зато Джексону нравится!

Я: Тогда пусть он его и смотрит. Пошли.

Нэд: Я никуда не пойду с тобой!

О нет, пойдешь. Утырсон что-то шепчет ей на ухо, а его рука все также лежит на спинке кресла.

Я: Пойдешь, детка. А если ты не скажешь этому ублюдку убрать руку, то я приду и сломаю ее.

Нэд: Нет, не пойду. И его рука останется на месте! Тебя это не касается! Ты ее НЕ сломаешь!

Я: Клянусь, я ее сломаю, детка. И меня все это КАСАЕТСЯ!

Нэд: С чего ты это взял?

Я: Я провел в самолете шесть часов просто для того, чтобы сказать, что люблю тебя. Поэтому либо говори ему брать руку, либо это сделаю за тебя я. Что выбираешь?

— О, это так романтично. Ну, если не считать вашего желания сломать ему руку. Но я понимаю, почему вы хотите это сделать. — Я поворачиваюсь и вижу, что на меня смотрит бабуля. — Простите, я не хотела совать нос не в свое дело, но это так мило.

Она читала сообщения. Черт, я точно чувствую себя оскверненным.

— Вам лучше поторопиться, она уходит, — говорит женщина, показывая мне за спину. Я поворачиваю голову и вижу, что Нэд выходит из зала.

Я молча вскакиваю и протискиваюсь мимо людей, который закатывают глаза и недовольно стонут. Оказавшись в проходе, бегу к двери, открываю ее и начинаю высматривать Нэд. Она только что исчезла за табличкой с надписью «des toilettes»¹¹. Я следую за ней.

— Привет, — говорю я, как только догоняю ее. Нэд останавливается. Я беру ее за плечи и разворачиваю к себе. Она плачет. — Эй, что случилось? — шепчу я, вытирая большим пальцем стекающие по щекам слезы.

Она с грустью смотрит на меня.

— Ты не можешь любить меня, Коул.

— Почему?

— Это несправедливо. Позволить тебе любить меня эгоистично.

— Ты любишь меня, Нэд? — Она смотрит в пол. — Ответь мне, детка.

— Это неважно.

— Ты любишь меня? — повторяю я. Ее печальные глаза встречаются с моими, и она начинает рыдать еще сильнее.

— Я пыталась… поэтому и аннулировала договор. Вот почему я…

Я не даю ей договорить и целую в губы. Как же я скучал по этому. Сейчас ее поцелуй ощущается по-другому, потому что теперь я знаю, что люблю ее, а она любит меня.

— Хочешь, я объясню тебе, что значит «эгоистично»? —

спрашиваю я, когда мы отрываемся друг от друга. — Эгоистично было бы знать, что я люблю тебя, и отказаться от меня, понимая, что и сама чувствуешь то же самое.

— Ты ведь в курсе, что все не так просто.

— Нет, все просто. Ты как-то сказала, что не стоит обижаться и злиться на смерть, потому что мы все знаем, что она придет за нами. Неважно, влюбился я в тебя сейчас или сделал бы это десять лет назад, я все равно понимал бы, что однажды ты умрешь. Но это не останавливает меня, а просто вызывает желание проводить с тобой каждую секунду, показывая, насколько сильно я люблю тебя.

— У нас мало времени, — шепчет она.

— Тогда дай мне все, что можешь, не сдерживайся. Я хочу всю тебя, Нэд, — молю я. Она плачет еще сильнее. — И прекрати рыдать, я всего лишь сказал, что люблю тебя. Разве это плохо?

Она смеется. И почему звук ее смеха кажется еще прекраснее?

Я обнимаю ее и целую в лоб. Она крепко обнимает меня в ответ, и я чувствую себя наверху блаженства.

— Я люблю тебя, — шепчет она.

— Самые. Лучшие. Слова. А теперь, когда мы все решили, скажи, что, черт возьми, ты делаешь здесь с Утырсоном? — говорю я, отрывая Нэд от себя, чтобы видеть ее лицо.

Она закатывает глаза.

— В Париже живет его клиент, а мне нужно заключить сделку, о которой я тебе говорила. Это всего лишь совпадение и ничего более.

— Тогда как вы очутились здесь? — спрашиваю я, подняв брови.

— Он приступает к работе только завтра, поэтому предложил сходить в оперу. Мне было скучно, и я согласилась. А что? Ты ревнуешь, Коул?

— Да, черт возьми! Ты моя, детка. Пусть катится к черту.

— Я дам ему об этом знать.

— Вот и хорошо. Надеюсь, он так и не попробовал твоих блинчиков?

— Нет, — отвечает Нэд, пытаясь ударить меня. Я, как всегда, перехватываю ее руку и переплетаю наши пальцы. Только в этот раз все ощущается по-другому. Намного лучше.

— Тебе нужно сказать ему, что ты себя плохо чувствуешь, поэтому уходишь.

— Что?

— Что ты себя плохо чувствуешь. Пошли ему сообщение, что не вернешься в зал.

— Зачем мне это делать?

— Потому что я только что пролетел тысячи миль, чтобы сказать, что люблю тебя. Теперь ты должна вернуться со мной в гостиницу и отблагодарить меня за это с помощью секса.

Нэд разражается смехом.

— Боже, даже когда ты пытаешься быть романтичным, то все равно оказываешься придурком.

— Некоторые вещи никогда не меняются, а теперь отправляй ему сообщение, чтобы я мог заняться с тобой любовью. — Она вопросительно выгибает брови. — Пожалуйста, — добавляю я с улыбкой. — Нэд закатывает глаза, а потом достает из сумочки телефон и начинает быстро печатать.

— Сделано.

— Вот и отлично, — говорю я и, взяв ее на руки, как невесту, выношу из здания. Всю дорогу до такси она смеется. — У меня есть десять тысяч способов показать, как я люблю тебя.