Люби меня нежно
Шрифт:
– О, парень, разве ты не знаешь, что существует три категории мужчин, которые не понимают женщин? Молодые, старые и среднего возраста.
– Ты мне очень помог, - язвительно заметил П. Т.
– Как аукнется, так и откликнется… И теперь твое раскаяние не стоит выеденного яйца.
– Можно перестать говорить загадками?
– Не надо искать легких путей.
– Так что же мне, продать компанию? Пойти по миру? Приползти к ней на коленях?
– Словами гору с места не сдвинешь. Словами даже не тронешь жестокого
П. Т. понятия не имел. Вернее, имел. О да!
– Она мечтает о принце.
– Ты убил ее мечты. Верни их ей, и она простит тебя.
П. Т. не знал, по силам ли ему такая задача, но все же не намерен был отступать. Он будет лучшим из принцев, которые только появлялись в Нью-Джерси. Он поразит ее своей галантностью. Она упадет в обморок от его манер и осанки. Он покорит ее сердце своим обаянием так, что другие принцы с ним и сравниться не смогут.
Но сначала он должен помолиться.
Синтия вернулась на работу месяц назад, и мало кто узнавал в ней прежнюю мисс Салливан. Она стала еще жестче. Еще амбициознее. Еще холоднее в обращении с друзьями и знакомыми. Она знала, чего хотела.
Но один день в неделю она позволяла себе быть другой. Этот день она проводила в центре для детей из неблагополучных семей.
Благодаря ее деловой хватке центр получил десять тысяч долларов дотаций. Она вытрясла душу из всех: из босса, из клиентов, из коллег - из всех, с кем ее сталкивала работа. Теперь здесь была хорошая библиотека, видео и стерео. В помещении сделали прекрасный ремонт: стены покрасили в яркие цвета - зеленый, желтый, голубой, а на детской игровой площадке установили новые качели, горки и карусели. Появились и добровольцы, помогавшие педагогам и воспитателям.
Маленькая принцесса Диана сидела рядом с Синтией. На голове у девочки красовалась тиара, сделанная двадцать пять лет назад. Когда-то давным-давно она принадлежала другой девочке… Акула фондовой биржи, неумолимая Синтия Салливан, читала сказку о Золушке пятый раз за день, и Диана благоговейно ее слушала. И вдруг тишину нарушили громкие звуки фанфар. Три дюжины детей, шесть сотрудников, несколько добровольцев как по команде привстали и озадаченно переглянулись.
Директор центра Пенни Уилкинс шагнула к Синтии и спросила:
– Это ты придумала?
Ее прервали звуки трубы. Синтия вспомнила, что так же торжественно звучала музыка во время трансляции из Букингемского дворца. Она вспомнила, как вместе с мужем смотрела эту передачу во время их короткого медового месяца, который они проводили у Синтии. Тогда они были в постели, и… Синтия вдруг заподозрила неладное. Неужели он осмелился?
Музыка не смолкала, и вдруг перед входом в помещение торжественно появились стражники с невозмутимыми лицами. Их наряды поражали воображение - так, должно быть, выглядела свита какого-нибудь великого
– Принц Перико Томас де ля Феррама.
Пенни засмеялась, а Диана мечтательно вздохнула.
Никогда еще Синтии не доводилось быть свидетельницей такого зрелища! Этот тролль… Этот подлец, разбивший ее мечты… Этот красавец, который был ее мужем, направлялся к ней!
Диана восхищенно ахнула. Все зааплодировали. А Синтия закрыла лицо. Когда она снова решилась взглянуть, он подошел совсем близко. О небеса! Он двигался с непринужденностью человека, который всю жизнь прожил во дворце.
На нем был бархатный костюм: облегающие брюки, заправленные в кожаные сапоги, и доходившая до середины бедра туника, перехваченная красивым ремнем. Наряд довершала меховая мантия до пола и золотая корона.
Он выглядел смешно.
«Но почему мое сердце так стучит? Почему на глаза наворачиваются слезы? Почему я вижу слезы в его глазах, и они приводят меня в трепет?»
Синтия попыталась было встать, но Пенни твердой рукой удержала ее.
– Не порть праздник, Синтия. Хотя бы ради детей, - умоляюще сказала она.
Синтия взяла себя в руки и прошептала мужу, галантно склонившему перед ней колено:
– Ты выставил себя на посмешище.
– О да, миледи, да, моя уважаемая жена!
– согласился он.
– Так он твой муж?
– прошептала Пенни.
– Упасть и не встать!
Лучше не скажешь!
– Что это за шоу, П. Т.? Ты снимаешь это на камеру? И все ради роста прибыли?
П. Т. надменно задрал подбородок и вытащил из-за пояса свиток.
– Я прибыл к вам, великолепная леди, чтобы огласить нижеследующее…
Он развернул свиток, но он тут же снова свернулся. Нисколько не обескураженный случившимся, принц пробормотал:
– Кто посмел подсунуть мне дешевый бумажный свиток?
Синтия прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку.
«Я не стану смеяться. Ни за что!»
– Я хочу объявить во всеуслышание, что принц Перико Томас де ля Феррама нежно любит свою жену, принцессу Синтию Кейтлин Салливан Феррама, и принадлежит ей душой и сердцем.
Синтия фыркнула.
Он метнул в нее негодующий взгляд и продолжил:
– История знает немало примеров, когда мужчины сворачивали с пути истинного, но женщины являли им свою милость и даровали прощение.
– Не эта женщина!
– Поэтому я клянусь, что больше не солгу своей жене.
– А как другим?
– Не надо на меня давить, детка, - пробормотал он и сдвинул непослушную корону, постоянно норовившую упасть с его головы.
Наверное, эта корона принадлежала кому-то, у кого была очень большая голова, хотя и у П. Т. она была немаленькой.
– Я хочу отдать в руки моей жены все, чем владею.