Люби меня такой
Шрифт:
Заинтригованный этой молчаливой игрой, Кевин провел следующую встречу в молниеносном темпе.
И со следующей пуговицей было покончено. Теперь он мог видеть ее колени, мелькающие в разрезе юбки, когда она шла, колени, которые были уже достаточно обнажены, чтобы дразнить его. Надела ли она чулки, как он потребовал?
Волнение не давало ему покоя, он не мог больше спокойно думать. Эта сдержанность походила на настоящую пытку. Он пытался справиться с желанием, кипящим в нем, стараясь, как можно скорее покончить с делом третьего клиента, привычно доходчиво разъясняя ему положение на денежном рынке. Как только он поднялся, чтобы проводить клиента, его взгляд метнулся к следующей пуговице на платье Кэт, желая, чтобы она расстегнула ее, мысленно
Нет, не один. Там, за дверями кабинета, его ждет женщина, мысли о которой сводят его с ума. И эта женщина сама наверняка сходит с ума от желания, предвкушая тот миг, когда и остальные пуговички на платье сдадут свои позиции.
Он хотел этого. Подразнить ее, растянуть сладкую пытку ожидания — именно это он задумал. Он надеялся продержаться до вечера, а потом после работы повести ее в ресторан, танцевать с ней, пить прохладное белое вино… и только после этого, доведя ее нетерпение до самого крайнего предела, — только тогда овладеть ею.
Но теперь… Похоже, он сам попался в расставленную для нее ловушку. Он не может больше ждать. Не то, что до вечера, он не может ждать ни единой секунды. Он взглянул на часы. Время обеденного перерыва. Он голоден, очень голоден. Но в мыслях у него, совсем другое… Сегодня утром в нем столько энергии, что он не нуждается в подпитке.
Он стремительно вошел в кабинет и запер за собой дверь. Им никто не должен мешать. Кэт стояла спиной к нему, переставляя папки на полке. Она полуобернулась на звук захлопнувшейся двери, взгляд ее был чуть испуганным. Их взгляды скрестились, и он увидел, как расширились ее зрачки.
— Все в порядке, — тихо сказал он, теперь желая успокоить ее. — Мы одни. Только мы с тобой. И я хочу тебя. Хочу тебя немедленно. Прямо здесь. Не могу больше терпеть.
Она замерла. Неукротимость его желания словно парализовала ее. От него словно исходили горячие волны. Он оказался сзади, его сильные руки обхватили ее. Он с силой притянул ее к себе, и она почувствовала, что ее упругая попка оказалась прижатой к чему-то твердому, горячему, пульсирующему.
Он услышал, как она потрясенно выдохнула. Он немного ослабил хватку. Не нужно пугать ее, приказал он себе. Он наклонился и нежно коснулся бархатной кожи на ее шее. Нужно немного успокоиться. Но он чувствовал, как буря желания накатывается на него. Он с силой, почти грубо обхватил ее бедра и притянул к себе. Пусть почувствует, как сильно он хочет ее. Вдруг он вспомнил про утреннюю изысканную игру, про пуговички, про кружевной край чулка, что мелькал в разрезе платья. Как приятно это было. Неужели он испортит игру своим грубым животным желанием!
Его ладони скользнули вниз, нащупали пуговичку. Пятая снизу, кажется. Он ловко расстегнул ее, а потом еще две. А потом… потом он распахнул юбку, словно отдернул занавес.
Да, да, да… Именно так он и представлял это себе. Нежная кожа над краем чулка чуть вздрагивает от его прикосновений, а там, где смыкаются бедра, — там все горячее, влажное, податливое. Она тоже изнемогала от желания все это бесконечное утро.
Он повернул ее лицом к себе. Глаза ее были затуманены, веки полуопущены. Губы приоткрылись, и между ними мелькнул розовый острый язычок. Он застонал от нетерпения. Одним движением он поднял ее и усадил на край письменного стола. Она приглушено вскрикнула, когда он закинул ее ноги себе на плечи, и замерла, опираясь на руки, уже предчувствуя, что сейчас произойдет.
Он медленно, словно во сне, наклонился над ней. Коснулся губами нежной кожи с внутренней стороны бедра. Скользнул губами выше, коснулся тончайшего шелка ее белья. Это даже не трусики, это тонкие
Кэт не могла поверить, что это происходит с ней. Она лежала перед своим боссом, распластанная на столе, беспомощная, покорная, готовая принять его. Он касался ее губами, трогал языком самые сокровенные местечки, пока сквозь тонкую ткань ее трусиков. Волны желания прокатились по ее телу, внизу живота поселилась и разрасталась сладкая боль. Она тяжело дышала, вскрикивая от каждого движения его дерзких губ. Он пока не давал воли рукам, ладони его лишь придерживали ее ноги. Она откинулась назад, голова ее непроизвольно металась по столу.
Когда-то она думала, что он бесчувственный и холодный!
Он выпрямился, и ее ноги соскользнули вниз. Он пристально смотрел на нее сверху, но в глазах его не было холода. Она почувствовала, как его рука оказалась между ее ног. Он оттянул край ее трусиков, и пальцы легко коснулись влажных припухших складочек, заветного бугорка. Она закусила губу. Ей было и стыдно, и сладко лежать перед ним вот так — раскрывшись, ожидая его. Она закрыла глаза. Почувствовала движение — он возился со своим ремнем. Потом вновь ток по нервам — он снова ласкал ее там, внизу. И наконец, она почувствовала огонь — он входил в нее уверенно, но медленно, постепенно. Стон сорвался с ее губ. Она не могла двигаться — он полностью контролировал ее тело. Как же приятно подчиняться, слушаться, отдаваться. Она отдалась ритму его движений, не участвуя, а лишь прислушиваясь к своим ощущениям.
Как во сне, она приоткрыла затуманенные страстью глаза. Он что-то говорил ей. Одурманенная, она не сразу смогла вникнуть в смысл слов. Наконец до опьяненного сознания донеслось:
— Вот как это при свете… Тебе не нужна темнота, Кэт. Так хорошо, когда видишь. Ты прекрасна. Я хочу смотреть на тебя. Хочу увидеть это…
Он чуть отстранился, рассматривая ее, а потом с силой вонзился в ее лоно. Теряя контроль над собой, он обрушивал на нее один за другим удары своего мощного оружия. Она с наслаждением смотрела на его искаженное страстью лицо, на его полуприкрытые глаза, слушала его нежный шепот. Она почувствовала приближение последней мощной волны, и по его движениям поняла, что он тоже на грани. Она перестала контролировать себя, и наслаждение захватило ее. Словно со стороны, она слышала свой крик, а потом его сдавленный стон. Она почувствовала бешеную пульсацию, и вскоре он затих.
Она лежала неподвижно. Так, как он оставил ее. Не смущаясь, не пытаясь прикрыть наготу. Она знала теперь, как сильно он желал ее. Именно ее, Кэт, а не просто женщину, которая подвернулась в момент неутоленного желания. Теперь она не беспокоилась о том, что у нее не такие длинные ноги, как у кинозвезд, и не такая полная грудь. Он желал ее, желал всю, и именно ее ноги, и именно ее грудь возбуждали его. Кэт почувствовала, что она прекрасна и желанна, и как же чудесно было это новое для нее чувство…
Дни летели, словно кадры в киноленте. А она все не уставала удивляться этой новой для себя власти — власти женщины над мужчиной. Не уставала удивляться силе его желания. Неужели он действительно хочет ее, маленькую серую мышку Кэт? Но это была правда! Он снова и снова убеждал ее в этом. Каждый день они сгорали от желания, пока длился рабочий день. Обменивались только им понятными взглядами и полунамеками, а иногда и смелыми прикосновениями. Больше они не позволяли себе таких безумств на работе, зато их встречи стали нежнее, насыщеннее, а близость бережнее и дольше. Он находил удовольствие в долгой любовной игре, и она с радостью отдавалась его дерзким фантазиям. Она забыла обо всем на свете, даже о том, что через несколько дней, им предстоит расставание. Она не забыла о поездке, разумеется, забывать о поручениях босса не в правилах Кэт. Но ей уже не хотелось уезжать, и прекрасная Италия померкла в ее мечтах.