Любимая адептка Его величества
Шрифт:
Про экзамен и Заучку не говорила, историю с агрессивными девицами тоже пока не трогала. Зато объяснила про кольцо и последующий эпизод общения. Про выходку Георга, которая повергла Филинию в негодование и шок.
— Что он сделал? — шипяще переспросила бабушка.
— Ну… — выдавила я.
Но повторять и не требовалось.
— Я сейчас же напишу протест! — Филиния ударила в пол каблуком. — Ему лично. Парламенту. И королеве-матери тоже!
Причём тут парламент я не поняла, зато возможную заварушку вообразила вполне чётко. И отдельно —
— Не надо. Пожалуйста!
Меня не услышали. Лишь в самом конце пути, на подъезде к особняку, бабушка перестала метать молнии и пообещала не рубить с плеча. И здесь же всплыл главный вопрос — про экзаменационную работу с последующей проверкой дара.
— Я сдала. Меня приняли, — ответила я, ожидая общего удивления.
Но…
— Даже не сомневалась, — припечатала Филиния. В её голосе прозвучали гордость и одобрение. — Ты умница, Маргарита. Ты не могла не сдать.
Лестно? Да. Но я испытала смешанные чувства. С одной стороны приятно, что в меня верили, а с другой — у меня теперь долг перед Заучкой, да и магистр Номан слишком уж удивлён.
— У Номана возникнут вопросы, — предупредила я. — Кстати, у меня тоже есть что спросить. Я перечислила не все события.
Филиния посмотрела остро.
Затем кивнула, предложив обсудить после обеда. В этом леди была очень права, мой желудок уже сворачивался в трубочку, а ещё ужасно хотелось пить.
Спустя два часа, после еды и отдыха, я вошла в кабинет герцогини Сонтор, и мы действительно поговорили, но уже без юриста. Узнав про призванную на помощь Зору леди всё-таки удивилась, а эпизод с безымянной парочкой девиц вызвал недобрую вспышку в фиалковых глазах.
2
— Вопрос про мать был ожидаем, верно? — без претензии уточнила я.
Помедлив, Филиния кивнула.
— Но ты признанная Сонтор. Законная наследница, — сказала она, но объяснение было слабым. — В приличном обществе, да ещё вот так, в глаза, подобные вопросы не обсуждают.
— Я хочу понимать, что мне говорить.
Моя как бы родственница кивнула, только ответа у неё не было. В общем, стратегия как в той шутке — денег нет, но вы держитесь.
— Мы можем придумать какую-нибудь красивую легенду, если это тебя успокоит, — сказала Филиния неуверенно.
Я даже не стала спрашивать какую. Нет, не стоит усложнять ситуацию дополнительной ложью. Я и так в приключениях по горло.
Королевские артефакты вдруг решили, что мне необходима защита — это раз. Я показала отличное знание теории на проверочной работе и теперь придётся как-то соответствовать, иначе обман вскроется и получится неудобно — это два. У меня загадочный долг перед странной всезнающей сущностью — три. Огромная сила дара. Герцогство. Ещё и король с его логичным, в общем-то, интересом и попыткой вербовки.
Две агрессивные аристократки в этот перечень даже не вписываются —
— Я чувствую себя птичкой, у которой коготок увяз, — сказала вслух.
Филиния земную поговорку не поняла, попросила объяснить, и я уже открыла рот, когда в дверь кабинета постучали.
После повелительного «да» в кабинет протиснулся заметно взволнованный слуга с сообщением:
— Леди Филиния, леди Маргарита, к вам посетитель.
— Мм-м? — удивилась Филиния. — К нам обеим?
— Если быть точным, то к леди Маргарите.
Так. Если это привалила ещё одна проблема, то я, в лучших традициях светского общества, упаду в обморок. И буду лежать в нём до тех пор, пока эта проблема не уйдёт!
Георг
Где должен был быть король сегодня после обеда? Правильно, на совещании.
Но вместо этого я стоял в галерее современного искусства и разглядывал тот самый сказочный портрет.
Красивый, яркий, метафорический! Филиния Сонтор предстала на картине в образе «воплощённой магии» — она была отчасти женщиной, отчасти стихией. Вокруг её головы ярко мерцали семена дара, а у ног расстилался этакий золотой ковёр.
Ковёр был соткан из монет и артефактов. Критики утверждали, что он символизируем наносное и бренное, в отличие от семян.
— М-да, — глядя на картину, протянул я.
И впервые поинтересовался именем этого… учитывая последние события, это даже не художник, а какой-то писун маслом! Тиш Скромный. Ошибаюсь, или современники признавали за ним пророческий дар?
Картина была написана во времена молодости Филинии, и стала едва ли не последней за авторством Тиша. Сам Скромный давно умер, не оставив потомства и предварительно уничтожив все личные записи и даже черновики.
Теперь я стоял и гадал — предсказание или совпадение? А если предсказание, то что оно означает?
Ещё и тот случай в Хранилище… Ведь его так и не смогли объяснить.
Пока я разглядывал картину, служащие галереи держали этот зал закрытым для остальных посетителей. Но одного, особо настырного, пустили — это был Тонс.
— Ну как? — услышав шаги побратима и обернувшись, осведомился я. — Всё сделал?
— Разумеется, — ответил тот с лёгким поклоном.
Тоже остановился возле портрета, и я вдруг понял важное.
— Распорядись, чтобы это, — я кивнул на творение Тиша, — прямо сейчас сняли с экспозиции. Убрать портрет до моего личного распоряжения.
Побратим помедлил и кивнул.
Он ушёл и быстро вернулся обратно. Пока служители галереи бегали к главному и вызывали мага, ответственного за сеть безопасности, которую необходимо отключить, чтобы снять картину, Тонс сказал:
— Там твой секретарь стонет.
— Что случилось?
— Его завалили прошениями о встрече и письмами.
— Что в письмах? — уточнил я.