Любимая и потерянная

Каллаган Морли

— Ну ладно, Жак, так хорошо, — сказал мистер Карвер. — Поставьте пока картину на диван.

Жак, у которого нестерпимо болели руки, поспешил выйти.

— Я могу вас подвезти в любое место, Джим, — любезно предложил мистер Карвер.

— Благодарю вас. Я просто-напросто вернусь к себе в отель. Кэтрин, вы будете сейчас заняты?

— Минут через десять ко мне зайдут две мои приятельницы, — сказала она.

— Как всегда, не везет. А я надеялся, что мы с вами пойдем погулять, — разочарованно протянул Макэлпин,

как будто бы и в самом деле собирался повести Кэтрин на Крессент-стрит и познакомить с Пегги.

Тротуары были покрыты снегом, в свинцово-сером небе по-прежнему ни одного просвета. Все вокруг заледенело. Макэлпин подумал, что если Пегги сейчас не работает, то наверняка сидит дома.

…В передней первого этажа было три звонка, проведенные к трем квартирам, и под каждым из них указана фамилия жильца. Табличка с фамилией Пегги была замусолена таким множеством пальцев, что букв почти невозможно было разглядеть. Макэлпин позвонил и по узкой прихожей направился к ее двери. На его стук никто не ответил, тогда он попробовал приоткрыть дверь. Она оказалась незапертой.

— Пегги, — позвал он и с тревогой подумал: «Неужели она никогда не запирается?»

Сзади раздались шаркающие, неуверенные шаги. Он обернулся. Перед ним стоял давно не бритый человечек в нелепом, долгополом коричневом пальто и в кепке. На вид ему было не меньше шестидесяти лет, лицо измято, взгляд тупой, немигающий.

— Что же это, ее дома нет? — спросил он, сильно запинаясь.

— Да, мне кажется, мисс Сандерсон нет дома, — сухо сказал Макэлпин.

— Ах ты, вот досада-то, — расстроился старик и огорченно заморгал глазами.

В квартире наверху мужской голос запел:

— Лох Ломонд, твои прекрасны бе-е-е-рега!

— Ого! Это еще что за фрукт? — насмешливо сказал старик. — Ну и голосок! Послушайте, я Ковбой Леман. Меня все знают, — кичливо добавил он.

Его и в самом деле все знали, этого старого бездельника, всегда готового к услугам. На его физиономии появилось недоверчивое выражение, когда выяснилось, что Макэлпину его имя ничего не говорит.

— Вот взгляните-ка, что я ей тут принес, — сказал старик. — Самые шикарные воскресные издания.

Он вытащил из-за пазухи пачку газет, которые подобрал где-то в закусочной, и бросил на кровать. Потом, вздохнув и горестно пожав плечами, сказал:

— Вот жалость-то, что не застал.

— О, понимаю, понимаю, — смущенно произнес Макэлпин и достал из кармана монету в пятьдесят центов. — Вот возьмите. Я думаю, если бы мисс Сандерсон была дома, она бы вам, конечно, что-нибудь дала.

— Еще бы не дала, — усмехнулся старый бездельник. — Ну так я пошел. Она, наверно, скоро вернется. Вы ей скажите, мол, Ковбой заходил, — и он зашаркал прочь.

«И кто только с ней незнаком, — думал Макэлпин, тоже направляясь к выходу. — Боже милостивый, кто только к ней не забредал в эту незапертую дверь!»

Выйдя

на улицу, он на всякий случай огляделся, не идет ли Пегги, с минуту постоял, держа руки в карманах, потом быстро зашагал к перекрестку, свернул за угол и пошел к востоку по Сент-Катрин. У него мелькнула одна идея, и он спешил ее осуществить. На Пил возле газетного киоска стояли шалопаи, играющие на бегах и задевали проходящих мимо девушек, говоря им скабрезные комплименты. Макэлпин беспечно насвистывал, предвкушая ожидавшую его в конце пути тихую, ни с кем не разделенную радость.

Хорошее настроение породило счастливую мысль: он вспомнил, кого может расспросить о Пегги. Ведь здесь же в Монреале живет и преподает в Макгилле старый Филдинг, лысый жилистый старикан, произносящий слова так, будто у него рот набит мраморными шариками. Как раз в то время, когда Пегги училась в колледже, Филдинг вел у них курс английского языка и, разумеется, все о ней знает. Однако Макэлпин не стал звонить сейчас Филдингу. Он ускорил шаг и все посматривал на небо. Облака редели. Город укрылся толстым зимним одеялом. На Филлипс-сквер он посмотрел на статую короля Эдуарда VII и улыбнулся ему как старому приятелю. Король, кажется, совсем закоченел.

Пересекая площадь, он прикинул в уме, как далеко он отклонился к югу, и решил, что никак не больше нескольких кварталов, затем он свернул на восток и вышел к церкви. Но это была большая каменная церковь святого Патрика, а вовсе не та старенькая церквушка, которую он ожидал здесь увидеть.

Он обратился к невысокому, похожему на Наполеона франкоканадцу.

— Тут где-то есть такая маленькая церковь, — заговорил Макэлпин. — Она совсем непохожа на эту. Очень простая и в то же время причудливая. Что-то в ней есть романское, что-то готическое…

— А, знаю, — сказал француз. — Сейчас вспомню. На улице Сент-Катрин есть такая маленькая старинная церковь.

— Нет, та была не на Сент-Катрин.

— Тогда минуточку. Церковь Бонсекер, церковь моряков с резными деревянными барельефами. Ее все осматривают. Вам нужно взять такси…

— Да нет же, она где-то здесь неподалеку.

— А, теперь понял. Это пристройка к женскому монастырю в восточной части Сент-Катрин. Там есть восковая статуя маленькой Терезы из Лизье в гробу. Настоящий сюрреализм.

Макэлпин отступился.

— Очень вам благодарен, — сказал он, и они раскланялись.

Он еще долго бродил по окрестным улицам, оглядываясь по сторонам, не попадется ли на глаза какой-нибудь запомнившийся с прошлого раза дом или переулок. Церквушка исчезла, и это рождало в нем беспокойство. Исчезла не только церковь, но и ожидавшая его здесь тихая, ни с кем не разделенная радость. А вдруг все это означает, что и Пегги исчезла? Ушла, оставив отпертую для всех дверь. Что, если и ее он так и не разыщет?..