Любимая игрушка Зверя
Шрифт:
– Я себе сама глотку перережу! – выпаливаю. – Но ты, урод, ко мне не притронешься. Я сдохну. Клянусь. Только шаг сделай.
Это блеф. И они это понимают. Ничего я не сделаю. Не посмею. Трусиха. Не рискну так. Не отважусь жизнь прервать.
Меня разоружают за пару секунд. Нож вырывают, выкручивая руки до хруста суставов. Бьют по лицу. Наотмашь. Резко и безжалостно. Рот наполняется кровью. Разум пленяет жесточайшая агония.
Что делать? Что мне делать? Что?!..
– Лицо не трогай! – орет
Пока. Дьявол. А потом?
Грохот посуды. Все летит со стола на пол. Меня подхватывают на руки и раскладывают на столе, сервируют, будто главное блюдо.
Я кричу. Никаких конкретных слов. Никаких осмысленных фраз. Просто исторгаю из груди истошные вопли. Пытаюсь звучать как можно громче.
Только кто поможет? Все покупатели разошлись. На входе в контейнер наверняка стоят громилы Гурама, мимо них никому не пробраться. Никто и не попробует. Не верю, что Света меня так подставила.
Зачем? За что?
Но сейчас нужно о другом думать. Как спастись. Как выбраться. Идеи ко мне больше не приходят. Ни одной разумной мысли не возникает.
– Захлопни пасть! – рявкает Гурам, сдавливая мою шею потной ручищей. – Или шлангом тебя заткнуть?
Замолкаю. Попросту не могу орать, когда он настолько сильно горло сжимает. Еще немного и придушит. Получается лишь хрипеть. Жалко и жалобно.
С меня сдирают одежду. Вырываюсь, извиваюсь, даже царапаюсь и лягаюсь, но против кучи мужиков ничего сделать не удается. Бесполезно сопротивляться.
Гурам расстегивает штаны. Не вижу, слышу. Спазм сводит внутренности, содержимое желудка рвется наружу.
И тут вдруг оглушает совсем другой звук. Лязг. Грохот. Гулкие удары. Глухие вопли. Трудно разобрать, что вообще происходит. Ощущение, будто в контейнер врывается ураган, выносит дверь, срывает с петель, выворачивает с мясом.
Тяжелая поступь. Знакомая. До одури.
– Какого хрена? – рычит Гурам, резко отстраняясь и отпуская мое горло. – Сука! Ты кто такой и как прошел?!
Меня больше не держат. Лодыжки и запястья свободны. Хватка в момент разжимается, и я, пользуюсь случаем, соскальзываю на пол, лихорадочно забиваюсь в угол, зря пытаюсь прикрыться остатками одежды.
Высокая фигура полностью заслоняет вход в контейнер.
– Пиздец тебе, придурок, – злобно шипит Гурам, отдает холодный приказ своим верным псам: – Порвите его. Быстро.
Охранники гогочут. Движутся на того, кто им в жертву назначен. Наивные. Они думают, заперт с ними. Нет, это их заперли с ним.
Зверь крови жаждет.
Глава 18
Это рефлекс. Инстинкт. Что-то животное и примитивное, уловимое исключительно на физическом уровне. Подавляющее и порабощающее, отключающее
Ужас отступает, трусливо жмется в стороне. Дрожь сотрясает тело до сих пор, но страха больше нет. Я четко понимаю: бояться нужно не мне. Под кожей разливается пьянящее тепло. Прозвучит дико и безумно, однако я ощущаю себя в абсолютной безопасности.
Да. Прямо тут. В жутком контейнере, где меня заперли и намеревались насиловать, брать против моей воли раз за разом. Где желали ломать, унижать, издеваться, пропускать через все мыслимые и немыслимые извращения.
Больше ничего не страшусь, просто потому что рядом ОН. Зверь. Настоящий. Жестокий и безжалостный, кровожадный, осатаневший от гремучей злобы. Тот, кто меня защитит.
Глупо. Бредово. А я верю. Целиком и полностью отдаю жизнь оголодавшему монстру. Предвкушаю его победу, торжество, пиршество на чужих костях.
Нельзя так. Неправильно. Насилие – не выход. Но для некоторых это единственный понятный язык. Как иначе с ними говорить, если иного не воспринимают?
Тьма увлекает на дно. Порабощает.
Теряюсь. Сбиваюсь. Утопаю в противоречивых эмоциях. Жажду возмездия для этих уродов, хочу справедливого наказания. Только самосуд – не выход, верно?
– Эй, чего застыли?! – вопит Гурам. – Уройте этого ублюдка!
Мордовороты уже не смеются. Что-то во взгляде противника заставляет их вмиг заткнуть пасти и замереть на месте. Что-то первобытное и пугающее. Омеги неминуемо тушуются перед альфой. Чуют истинную власть.
Но голос официального хозяина вырывает охранников из оцепенения, вынуждает заняться делом, рискнуть и податься вперед, выступить против Зверя.
– Ну! – ревет Гурам, ядовито прибавляет: – Шевелитесь.
А в ответ ему лишь прищур зеленых глаз. Колючий. Острый. Ледяной. Будто лезвием полосует. И красиво очерченные губы складываются в оскале. Клыки обнажаются.
Пощады не будет. Никому.
Все происходит быстро. Как удар грома. Как всполох молнии. Отследить человеческим взглядом невозможно. Или я просто не привыкла к такому?
Миг – семь огромных фигур движутся на Зверя, идут в наступление, подступают с разных сторон. Миг – семь тел распластаны на полу контейнера. Жестко обездвижены. Несколько мощных ударов разрешают конфликт. Отбирают шанс на реванш.
Никакой пощады. Никакой милости. Исход предрешен.
Зверь разбрасывает здоровенных амбалов. Играючи. Как ребенок разбрасывает надоевшие игрушки. Без особого труда. Небрежно и невозмутимо, быстро и просто, не напрягаясь.
Я никогда таких драк не видела. Чтоб сразу семеро на одного бросались, а после сгинули разом, как срубленные деревья рухнули наземь.