Любимая пешка короля
Шрифт:
Я стояла и тоже ждала.
– Ты должна ответить: «Благодарю, отец», – недовольно буркнул он.
– Благодарю, отец, – повторила я, сложив руки, как жрец.
– Готовься, – распорядился он и вышел.
Боже мой, во что я вляпалась? Как я дошла до этого? Ведь я всего лишь хотела получить долю сексуального удовлетворения во сне. Зачем мне вообще потребовался этот чертов красавчик? Лежал себе на кровати, бесхозный и неприкаянный, и пусть бы себе лежал! Неужели это такой тяжкий грех, чтобы я прошла через всё это?
Я плюхнулась
Истерика забрала у меня все силы, и я погрузилась в тревожную дрёму. А потом внезапно, вдруг, подскочила, словно меня пнул кто-то.
Боже, я же уснула с заплаканными глазами! У меня же сейчас глаза уже, чем у родонцев! И нос распухший. Я помчалась в ванную и сделала ледяной компресс из королевского полотенца. Как бы ни развивались события, женщина всегда должна выглядеть на все сто.
Особенно, когда ей предстоит дать бой судьбе.
Когда минут через пятнадцать за мной зашли, я была уже в полной боеготовности. Платье, к счастью, не помялось. Волосы я расчесала заново, и они лежали на моих плечах послушными золотистыми волнами.
На улице меня ждали открытая повозка и жрец в ней.
Никто не подал мне руку, чтобы помочь подняться. И вообще, все сторонились меня, как прокаженной.
Я могла их понять.
Вообще вся эта история очень напоминала историю Жанны Д’Арк. О том, чем кончают великие герои, я старалась не думать. И о том, какой ритуал раскопали мои «сожители», тоже. Как бы не оказались они «сожжителями»… Ну, чисто по аналогии с Орлеанской девой.
Жрец велел мне сесть у края повозки, возница тронул лошадей, и мы поехали.
Примерно так мне представлялась поездка осужденных на казнь. Простоволосые, в рубище, на телегах для всеобщего обозрения. Руки у них обычно еще связаны.
Только кто же мне осмелится руки-то связать?
Теплый летний ветерок шевелил волосы. Из открытой повозки мир виделся совсем не таким, как из крытой кареты. И небо было синее, и солнце приветливее, и зелень лугов сочнее. В воздухе пахло медом. Где-то в вышине звинькали и тренькали птички. Было так спокойно и умиротворяюще. Даже стук подков и бренчание доспехов верховых стражников не могли нарушить гармонии.
Повозка встала.
– Ты должна нарвать цветов, – велел мне жрец.
Да, как же я забыла. Цветы в моем сне были луговыми.
Я спустилась с повозки и босыми ногами ступила на горячую утоптанную дорогу. А потом на прохладную, влажную луговую почву. Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что здесь могут быть змеи, но потом я поняла, что мне всё равно. Мне уже всё равно. Там, на костре, здесь, от яда змеи, во дворце от тоски и предательства…
Всё равно.
Простое занятие сбора цветов неожиданно увлекло меня. Я очнулась, только осознав, что держу целую охапку. Я зарылась в них носом, пьянея от сладкого аромата, и двинулась назад, к ожидавшей меня повозке.
Так
Меня не удивляло отсутствие зевак. Я же не король. Чего на меня пялиться?
Но я ошиблась.
Все, кто в прошлый раз растянулись вдоль пути короля, теперь собрались на огромном пустыре на окраине столицы. Пустырь упирался в лес, на опушке которого возвышалось дерево-гигант. Дерево-атлант, держащее небо на своих ветвях.
Перед деревом был сооружен деревянный постамент, – тоже, строение не вызывающее у меня положительных ассоциаций.
На постаменте, в полном монаршем облачении, и даже в короне, стояли Его Величество король Ледении Эльиньо Третьий и его Тень: Верховный маг Ледении, граф Леонарду та Берсану, вдруг вспомнился мне полный титул Лео.
Других официальных лиц на постаменте не было. Все они были зрителям.
Мы остановились у этого человеческого моря, и оно расступилось передо мной, давая проход.
И мы пошли, я – расчищая дорогу одним своим видом, и жрец за мной.
Из толпы слушались какие-то выкрики, над пустырем стоял гул человеческих голосов, но, как и во сне, я не понимала, о чем говорят. Я шла вперед, глядя на сурового, сосредоточенного короля.
Наконец я оказалась у ступеней. Вот он, момент из сновидения. Я ступила на первую ступень.
– Дорогие жители Ледении. Я прошу вас поприветствовать героиню, которая не пожалела своей жизни во благо вашего процветания! – заговорил король, и его голос разнесся над умолкнувшей толпой. – Тая Альёна прибыла к нам издалека, откликнувшись на Нашу просьбу. И ее доброта, смелость и ум защитили наше королевство от войны с вероломной Родонией.
Ой, ну всё, меня сейчас разорвет на тысячу Аленушек от умиления!
– Мы надеемся, что подвиг Альёны останется в ваших благодарных сердцах! – выкрикнул Эль, и слезы потекли по моим щекам.
Нет, не от торжественности момента, а от бесконечной тоски и отчаяния.
Я уткнулась носом в букет, чтобы не видеть этого по-прежнему идеального мужчину.
И тут над площадью стало так тихо, что я испугалась за целостность своих барабанных перепонок. А потом раздался звук, будто тысячи людей одновременно затаили дыхание.
– Она сияет, смотрите, она сияет! – закричал какой-то ребенок. – Смотрите, у нее корона!
Разноголосый гул наполнил площадь.
Я испуганно подняла голову.
Лео сиял магией. Он полыхал, как факел. Да и Эль тоже, хотя его пламя было ниже. Но ярче.
Оба они смотрели на меня.
Вокруг меня роились, как мошка на болоте, золотистые искры. Мне снова стало обидно, что я не могу увидеть всё глазами обычных людей.
– Корона! Корона! Смотрите, у нее корона! – кричали голоса.
– Моя королева! – опустился передо мной на колено Эль.
Цветы падали из моих рук на постамент, а я стояла и ревела.