Любимая учительница
Шрифт:
После я лежала между ними, прижатая с двух сторон невозможно горячими телами, ощущая полную пустоту и одновременно наполненность в душе. Они гладили меня, ласкали, компенсируя недавнюю жестокость запредельной нежностью, и этот контраст был ярким и острым, мучительно прекрасным. Едва ли не прекраснее происходящего до этого. Давид все еще что-то шептал, уже без напора, а с лаской, и непонятные слова мягко скользили по измученной коже, обволакивая, убаюкивая. А Глеб ничего не говорил. Просто смотрел. Просто трогал. Прикасался губами, легко-легко, словно боясь навредить, сделать больно. И я смотрела ему в глаза.
Вода внезапно обожгла холодом. Я взвизгнула и выскочила из-под ледяной струи, приходя в себя. Оказывается, я каким-то образом выкрутила ручку душа на холод.
Подхватила полотенце и, избегая смотреть на себя в зеркало, вышла из ванной и повалилась на кровать.
Чувствуя, что уже отключаюсь, нашарила покрывало и укрылась, прямо на мокрое полотенце, которое не в силах была сейчас сменить. Плевать. Хуже не будет. Сейчас я посплю, а потом проснусь и буду решать, что мне делать дальше. Как мне со всем этим жить.
Глава 17
В понедельник я вошла на кафедру, как на Голгофу, каждую минуту ожидая презрительных взглядов, осуждения, перешептываний. Потому что нисколько не верила словам парней о том, что они решили ситуацию с фотографией. Ну нереально ведь такое! Вера Иващенко выслала фото не только им, а, судя по всему, всем, кто был у нее в записной книжке. Даже если ее можно запугать, то всем же рты не заткнешь. И не отследишь, сколько раз мои веселые студенты переслали мое изображение по своим контактам. Или выложили в соцсети, и сейчас идет активное обсуждение…
Ужас какой! Ощутив, как кожа непроизвольно покрывается мурашками, я чуть было от дверей университета не развернулась и не убежала.
Но переборола это постыдное мелкое желание по-страусиному спрятаться от проблем. Никогда это не выручало. Знаете, пересидеть беду под теплым одеялом.
Еще детдом отучил. Потому что там одеялом накрывали перед тем, как накинуться всем скопом и избить. Поэтому, чтоб не стать жертвой, приходилось смотреть зверям в глаза и огрызаться. И, как я заметила, сразу же половина просто смывались, как шакалы. А остальные задумывались, наколько это больно — мои острые зубы на их лицах.
Так что теперь, ощутив в знакомое глупое желание накрыться теплым одеялом, я сразу же пришла в себя.
Нет уж. Я такого не позволю. И раньше не позволяла, и теперь выкусят.
Поправила застегнутую на все пуговицы старушечью блузку, специально подобранную в качестве защиты, в первую очередь, от себя самой, и пошла вперед, твердо печатая шаг. Не дождутся.
Кафедра встретила меня гудением и… Обсуждением компроментирующего фото в сети!
Не успела я обмереть внутренне от ужаса, как выяснилось, что фото Виктории. Мои коллеги, все, конечно же, сплошь приличные женщины, никогда не позволявшие ничего лишнего и свято блюдущие репутацию преподавателя, передавали из рук в руки чей-то телефон с фотографией Вики. На сцене. Полуголой. Прыгающей на члене одного из стриптизеров и держащейся за внушительное хозяйство другого. Вид при этом она имела крайне довольный.
Я глянула мельком, сохраняя покерфейс.
И выдыхая потихоньку. Незаметно так.
Вику, с одной стороны, было жаль. Не видать ей работы в образовательном учреждении теперь. У нас вон, даже за невинные фото
Но, с другой стороны, я испытывала некоторое злорадство, источник которого даже не скрывала от себя.
А чего скрывать? Получила по заслугам. Так ей и надо.
Я, правда, до сих пор не могла понять, зачем ей нужно было тащить меня в такое место, не предупредив, и перед этим довольно презрительно отозвавшись о совершенно невинных, особенно на ее фоне, развлечениях своих коллег на корпоративе. Хотела и меня тоже испачкать в грязи? Извалять? Или на прочность проверяла? На дальнейшую пригодность к подобным похождениям?
А, может…
Может, она на Юрика виды имела?
Эта мысль показалась мне занятной и вполне правдоподобной. А что? Про ориентацию его никто не в курсе. Зато все в курсе про его родственные связи. Не зря же на меня косо смотрели и называли блатной приживалкой. Юрик — мужчина видный, красивый, с аристократичной изысканностью, похож на молодого Хью Лори в "Дживсе и Вудстере"… Почему бы и нет?
Многим наверняка казалось, что, если устранить глупое препятствие в виде меня, то дорога в его постель и семью будет открыта.
Наивняшки…
Может, Вика специально меня заманивала туда и напаивала? А, может, она и того мужика страшного подослала?
Так, я, кажется, совсем заигралась в шпионов и поиски истины.
Да и бог с ней, с Викой.
У нее теперь проблем выше крыши.
А я неведомым образом спаслась. Спасибо моим любовникам.
Кстати, о них. Вечером у меня пара у них в группе.
И как себя вести, я до сих пор не придумала.
И, наверно, надо бы поговорить, прояснить ситуацию…
А как ее прояснять, если она даже для меня еще не ясна?
Если я до сих пор не могу понять, что я чувствую, и не знаю, что мне делать дальше?
И Юрик, как назло, только в среду вернется!
И вот тоже еще проблема.
Как ему-то это все сказать? И надо ли говорить? Скорее всего, придется. Потому что, если, не дай бог, в университете что-то узнают, то его имя тоже окажется замешанным.
И неизвестно, как такое воспримет его высокопоставленный отец. У него, вроде, сейчас все в порядке с карьерой и должностью, конкуренты задавлены, гадить никто не посмеет. Наше возвращение в столицу — тому яркий пример. Не стал бы он позволять сыну-гею находиться рядом, если б был хоть малейший процент того, что на его репутацию может упасть тень.
В то, что отец Юрика — абсолютный кретин и поверил честным глазам сына, рассказывающего, что он излечился от пагубной привычки засматриваться на чужие мужские задницы и не только задницы, и любующийся теперь исключительно моими прекрасными глазами, я не верила никогда. Юрик тоже не верил, потому что не дурак и наследственность — штука такая. Серьезная. Мозг и хитрость никуда не денешь. И не вытрахаешь даже самым извращенным способом. Но здесь самое главное что? Правильно, создание правильного видения ситуации. Не сомневаюсь, что яблочко от яблони, и отец все прекрасно понимает, и даже, наверно, сожалеет, что сын не такой, каким бы хотелось видеть, но это сын. Кровь. единственный наследник. К тому же, судя по моему появлению рядом, еще и за ум показательно взявшися. А, значит, можно вернуть расположение.