Любимая ведьма инквизитора
Шрифт:
Эйван пожал плечами.
– Может, и возможно, но я в это не верю.
– Зря.
Он сел и поворошил палкой костер – в разные стороны брызнули искры, и я невольно отвернулась. Боюсь огня с детства.
– Что-то мы в философию скатываемся. Что еще можешь рассказать о Хаосе, ведьмочка?
Опять это слово. Ведьмочка. Издевается, что ли? Но хорошо, что уже не отродье зла или тьмы.
– У нас есть легенда об Оке Хаоса, я всегда любила ее слушать. Помню, Верховная однажды собрала нас, юных ведьм, когда мы едва достигли второй ступени. Тогда
– У тебя есть заветное желание? – поинтересовался Эйван.
– Оно есть у каждого, – ответила я с уверенностью.
– У меня нет.
– Такого не может быть. Ты, что, ничего не хочешь? Ни о чем не мечтаешь?
– У меня нет мечты, есть только цели, – голос прозвучал жестко и уверенно. – Некогда мне предаваться мечтаниям, словно девица на выданье.
– Какой ты! Настоящий инквизитор с трезвой головой и холодным рассудком. И скучный, как уроки медитаций.
– А мне нравятся медитации. Люблю побыть наедине с собой, исследуя свой внутренний мир. Послушай, Йованна, ты ведь спасла тех людей не потому, что заключила со мной сделку.
Он не говорил, а утверждал, как будто сумел прочесть мои мысли.
– Я искренне хотела помочь. Как могла остаться в стороне, зная, что солдаты идут, чтобы сжечь всю деревню?
– Тут есть что-то еще.
Он был похож на дознавателя, который умеет выпытывать из людей правду. И я сдалась то ли из-за его пристального взгляда, то ли просто давно хотелось с кем-нибудь поделиться.
– Да. Есть. Я не люблю огонь. Я его боюсь.
Немного помолчала, собираясь с мыслями. Они всегда причиняли боль.
– Мою семью оклеветали соседи. Они завидовали красоте матери и удачливости отца. Их обвинили в колдовстве и подожгли дом ночью, когда все спали. Мне было четыре года, и я помню лишь то, как что-то заставило меня проснуться и выйти на улицу. Когда все началось, и озверевшая толпа подожгла дом, меня, одиноко стоявшую в тени старого дерева, заметила сердобольная соседка.
Эти слова давались с трудом. Не раз я представляла, какой могла стать моя жизнь, если бы родители были рядом. Да, в клане мне было хорошо, я чувствовала себя частью большой семьи, но без самых близких все время ощущала какую-то пустоту и растерянность. Покусав в волнении губы, я продолжила рассказ:
– Рискуя жизнью, соседка неделю прятала меня в своем доме, а потом отвела к воротам монастыря. Настоятельница каким-то образом разглядела во мне ведовской дар и сообщила главе нашего клана. Так я и попала к лесным ведьмам. Потом я не раз бывала в том монастыре, помогала страждущим и училась у монахинь грамоте.
– Ты рассказала все как на духу, – задумчиво произнес Эйван. – Не боишься, что я натравлю инквизицию на монастырь, в котором якшаются с ведьмами?
–
– Уверена? – спросил он с жестокой усмешкой.
– Да.
Я и правда так думала. Сама не знаю, почему. Наверное, это глупо и опасно. Надо контролировать, что говорю.
Он отвел взгляд и посмотрел куда-то над моей головой. Стало тревожно, и я натянула рукава на похолодевшие пальцы. Я по-прежнему слишком мало знаю об этом человеке! И правда, как могла быть такой болтливой? Поделиться захотелось. И с кем? С инквизитором, Хаос меня побери.
– Не строй иллюзий, ведьмочка.
Мы снова замолчали, поляну окутала эта гадкая тишина, когда не знаешь, какое слово станет следующим.
– Эйван, что ты задумал? – спросила я негромко. – На счет меня.
– Я отведу тебя туда, где ты сможешь получить метку. На службе короны ты принесешь больше пользы и точно не натворишь бед.
– Я не хочу, – ответила твердо и помотала головой. – Это как обрезать крылья и надеть рабский ошейник. Лишить воли, свободы, голоса.
– Вчера я видел твою настоящую силу. Тебе ведь понравилось, правда? Ты можешь долго сопротивляться, думая, что управляешь Хаосом, когда на самом деле он будет управлять тобой. И однажды ты проснешься и поймешь, что стала такой же, как убитая мною ведьма. Или не поймешь, потому что потеряешь разум.
От каждого слова, падающего камнем, становилось холодней и холодней. Я внутренне сжалась и возразила:
– Я не превращусь в чудовище, сумею удержаться на грани. И ты не заставишь меня принять метку.
– Это твое последнее слово?
– Да.
– Значит, придется применить силу. Я и так нарушил кодекс, оставив тебя в живых, – сказал он, и мне послышалась нотка сожаления в голосе инквизитора.
Все это еще сильнее укрепило желание бежать. Он, как дрессированный хищник, всегда будет подчиняться приказам Ордена. Эйван ненавидит ведьм, с чего вдруг сделает исключение?
Неожиданно для себя я улыбнулась, вспомнив, как хорошо мы тогда сработались. Пожалуй, эти моменты я буду помнить до самой смерти и рассказывать внучкам, если они у меня будут.
– Вчера ты успел вовремя, – произнесла вполголоса. – Спасибо. Еще бы несколько мгновений и…
– Это не я, а Сапфир, – инквизитор провел ладонью по лбу, будто стряхивая усталость. – Каким-то непостижимым образом он почувствовал, что тебе грозит опасность.
Я метнула удивленный взгляд на меланхолично пощипывающего траву коня.
– Интересно.
– Мне тоже. Зато твой путеводный амулет не подействовал, ведьма слишком хорошо запутала следы.
– Я ведь была слабее, чем она.
– Но проклятие сняла.
И снова испытующий, выворачивающий наизнанку взгляд. Спрятаться бы от него, да некуда. И вообще, вдруг он меня обманывает с меткой, а на самом деле хочет сдать инквизиции и увести в Оплот, где из меня будут выпытывать правду о клане?
– Ты побледнела, Йованна.
– Это от усталости. Я хочу спать. Спокойной ночи, Эйван.