Любимая
Шрифт:
Я повернулась к нему и так выразительно закатила глаза, что даже Афродита, уверена, поаплодировала бы моему мастерству.
– О да, я помню это место! Ведь это здесь ты пролез в мои мысли и попытался втянуть меня в свой коварный сексуальный заговор типа «Давай, детка, всех победим и будем вместе править миром!». – Я изобразила пальцами воображаемые кавычки. – Так что ты прав: с тех пор это место всегда пробуждает у меня определенные воспоминания!
Неодолимо обворожительная улыбка сползла с лица Калоны.
– Пожалуй, я неправильно выбрал обстановку для нашего милого
– Да неужели?
Калона откашлялся, на миг на его лице отразилась досада, потом он щелкнул пальцами – и его роскошная мускулистая грудь скрылась под простой черной футболкой (разумеется, с разрезами для его восхитительных белых крыльев).
– Да, прошу прощения. Так лучше?
– Гораздо, – ответила я, но, заметив, что он огорчился, поспешно добавила: – На самом деле я не в обиде.
– Спасибо. – Калона помолчал. – Тебе будет приятнее, если я и это сменю? – Он обвел жестом великолепный пейзаж, окружавший нас.
– Нет, я не против. Это все пустяки. Кстати, мне очень нравятся твои новые белые крылья, – сказала я, внимательно разглядывая их. – Только они не совсем белые, цветом они напоминают внутреннюю поверхность устричной раковины: сложная гамма нежных светлых оттенков, которые, сливаясь вместе, создают ощущение белизны. Кстати, эти крылья тебе идут больше, чем черные.
Калона обернулся, и на его лице вмиг отразилось изумление, как будто он еще не привык к тому, что огромные крылья, лежащие на его широкой спине, больше не черные. Потом он снова взглянул на меня, но на этот раз его взгляд был непроницаем.
– Что ж, я тоже доволен этой переменой цвета. Белый мне идет.
После этого воцарилось молчание, которое вскоре стало настолько неловким, что я сочла нужным его нарушить.
– Ну, зачем пришел? – Когда Калона нахмурился и отвел глаза, у меня вдруг впервые тревожно екнуло сердце. – Что-то случилось? Рефаим здоров? Со Стиви Рэй все в порядке? Да, я же только вчера с ней разговаривала! Она сказала, что в чикагской Обители Ночи какие-то небольшие проблемы, но…
– У них все в порядке. Прости меня еще раз. Я почему-то никак не могу начать… – Он пробежал рукой по своим густым волосам. – Признаться, когда я репетировал этот разговор, все было проще.
– Ладно, просто скажи как есть.
Калона испустил глубокий вздох.
– Мне кажется, нам грозит опасность.
Так, отлично.
– Какая?
– Не знаю. Но я чувствую какое-то брожение и должен предупредить тебя, что бы ни говорила об этом Никс.
Мягко говоря, я удивилась.
– То есть Никс не знает, что ты пришел поговорить со мной?
– Не совсем.
– Черт тебя побери, что значит «не совсем»?! Говори как есть! – взорвалась я.
– Богиня даровала мне свободу посещать мир смертных в любое время, когда мне захочется, – ответил Калона.
– Нет, мне этого мало. Выражайся яснее.
– Куда уж яснее? Мне не нужно было ставить Никс в известность о том, что я отправляюсь поговорить с тобой, потому что она позволила мне навещать всех смертных в любое время, – терпеливо ответил Калона.
– Ты рассказал Никс, что почувствовал опасность, угрожающую
– Да. Но поскольку я не могу сказать ничего определенного, она решила, что об этом пока незачем беспокоиться.
– Но ты все равно прилетел ко мне.
– Да, как видишь. Как говорится, предупрежден – значит, вооружен. Я хочу, чтобы ты была наготове, – ответил Калона. – После всего, что ты пережила – точнее, что мы все пережили, – я решил, что никакая предосторожность не будет лишней.
Он выглядел таким неуверенным, почти уязвимым, что я кожей почувствовала, как нелегко дался ему этот разговор. Что и говорить, в прошлом у нас с ним бывало всякое, но, после того как он умер и примерно год тому назад был воскрешен божественной силой Никс, я легко могла понять, как ему не хотелось выходить из зоны комфорта и являться ко мне с предостережением, которое его супруга и богиня сочла преждевременным. Возможно, так оно и было, поскольку Никс есть Никс, и ей, конечно же, виднее… И тем не менее я оценила поступок Калоны и была тронута тем, что он последовал зову своего сердца.
– Ладно, спасибо. Это очень любезно с твоей стороны. Что ж, буду смотреть в оба и Старка тоже предупрежу. Еще раз спасибо.
– Можешь сделать еще кое-что, – вдруг продолжил Калона. – Прочесть детский дневник Неферет.
Кровь застыла в моих жилах.
– Эй, погоди! Значит, твои предчувствия как-то связаны с Неферет?
– Да, нет. Говорю же, я не знаю! И как раз потому, что я ни в чем не уверен, тебе стоит быть готовой ко всему. Вот почему я прошу тебя прочитать ее дневник.
– Ничего не понимаю! Что за дневник? О чем ты вообще говоришь?
– Когда Неферет была маленькой, до того как ее отметили, она была обычной девочкой по имени Эмили Уэйлер.
– Да-да, я знаю. Она жила в Чикаго, и непосредственно перед тем, как получила метку, ее изнасиловал собственный отец.
– Да, так вот, она вела дневник, который называла журналом и в котором описывала все, что с ней случалось. Более ста лет назад Неферет закопала этот журнал в Оклахоме. Думаю, тебе стоит его прочитать. Если опасность все-таки исходит от Неферет, тебе пригодится любая информация, которую можно будет использовать для борьбы с ней.
Меня замутило, голова пошла кругом.
– Для борьбы? – беспомощно пролепетала я. – Хочешь сказать, мне снова придется с ней сражаться? Послушай, какого черта ты не рассказал мне об этом журнале в прошлом году, когда эта ведьма объявила себя богиней и пыталась захватить мир?
Калона отвел глаза и переступил с ноги на ногу.
– Мне было стыдно. Понимаешь, этот журнал сыграл роковую роль в моей жизни. Я воспользовался энергией, которую он излучал, чтобы проникнуть в мысли Неферет и управлять ею. С помощью этого дневника я побудил ее освободить меня из заточения. Не говори ничего, сам знаю, что совершил чудовищную ошибку, и горько раскаиваюсь! Мне до сих пор стыдно… Когда я перешел на вашу сторону и выступил против Неферет, я не упомянул о дневнике, потому что не хотел давать вам повод усомниться во мне.